Дэвисовский исправительно-трудовой центр
Мэрион, штат Вирджиния
7 августа 1994 года
Около 11 часов утра Здесь воняло всегда. Примерно так же воняет в самолетных уборных, но здесь еще добавлялся запах лежалых сырных корок и пыльных ковров. Что довольно странно, поскольку во всем центре, именуемом среди своих Тюрягой (что, в свою очередь, категорически запрещалось администрацией: «Вы не заключенные, вы пациенты, помните это!»), не было замечено ни единого ковра. На протяжении всей его истории.
Пациент Дуэйн Берри шел по коридору, держа перед собой скованные браслетами руки. Наверное, потому, что доктор Хакки слыл либералом, руки Дуэйну не стали выворачивать за спину.
Надсмотрщик, как и положено, шел на шаг позади, положив одну лапу на рукоять служебного пистолета, а вторую — на плечо пациента.
При необходимости он имел право стрелять, и Берри знал это. Один раз до этого не дошло чуть- чуть…
Иногда он жалел об этом «чуть-чуть».
Особенно вечерами.
Линолеум, покрывающий пол коридора, под тысячами ног полностью утратил всяческую шершавость; идти приходилось с осторожностью, почти не отрывая подошв.
Но и шарканья не было слышно — его гасил слой войлока, на котором линолеум покоился.
Часто по ночам казалось, что сквозь войлок из-под пола проникают какие-то звуки.
И если те, кто эти звуки производит, выйдут наружу, то никому не помогут никакие служебные пистолеты…
— Принимайте своего парня, док.
Доктор Хакки был высок, голубоглаз и бородат. От него сейчас исходил сложный аромат мускатного ореха, ментоловой жевательной резинки и таблеток «антиполицай».
Двигался он чуть скованно и осторожно, словно боялся задеть и опрокинуть что-то, невидимое остальным…
Короче говоря, доктор Хакки маялся с похмелья.
— Отлично, Джим, — сказал он охраннику. — Подождите за дверью.
Тем самым он обозначал свою степень доверия к пациенту. Ты хороший парень, как бы говорил он, и ты просто на приеме у врача, какие проблемы…
А наручники… это так, местный колорит.
— Доброе утро, Дуэйн. Садитесь.
Берри сел на стул. Доктор пристроился перед ним на уголке стола.
— Опять за свое, Дуэйн?
Берри кивнул.
— Почему вы не хотите принимать лекарства?
Берри коротко взглянул доктору в глаза и стал смотреть мимо.
— Почему?
— Мне не нравится, как я себя после этого чувствую…
Доктор покачал головой:
— А ведь мы даем вам лекарства не просто так, Дуэйн. Вы же знаете причину, правда? Это все из-за вашего поведения. Мы не можем допустить, чтобы вы еще кому-то причинили боль. Понимаете?
Берри кивнул. Кто такие «мы», мелькнуло в голове. «Мы»… С кем он советуется, когда назначает лечение?
— Вы все еще слышите голоса?
— Док, я не сумасшедший, — простонал Берри. — Ну, поймите же, наконец… я ведь совсем не такой, как все эти психи…
— Конечно, — подозрительно легко согласился док. — Здесь все разные.
Он мне не верит, понял Берри, Или старательно делает вид, что не верит… Берри не замечал, что от запредельного своего отчаяния начал, как метроном, раскачиваться на стуле — вперед-назад, вперед- назад…
— Они вернутся за мной, — вырвалось у него. — Они меня не оставят. Я это чувствую. Они меня заберут… в то самое место…
— В какое место? — с профессиональной имитацией интереса спросил док.
Зачем тебе знать, подумал Берри.
— Никто их не остановит, — он замер, глядя доку прямо в глаза, и повторил: — Никто.
И док отвел взгляд. Сделал он это не сразу и попытался замаскироваться: потянулся к никелированному столику, прикрытому зеленой салфеткой. Но Берри знал: док не выдержал прямого взгляда в глаза. А значит, совесть его нечиста. Значит, он что-то скрывает…
— Сделаем укольчик, и все пройдет, — пробормотал док. — Один маленький-маленький укольчик…
Он стал что-то делать на столике, телом прикрывая свои приготовления от взгляда Берри и воровато оглядываясь через плечо.
— От укола вы уснете, а когда проснетесь, то…
Берри уже знал, где именно он проснется. На жестком холодном столе…
— …увидите, что мы никому не позволили вас обидеть…
Ну да. Отстояли в неравном бою.
Взгляд Берри заметался. Не может быть, что нет выхода. Не может быть. Не может…
На столе лежала авторучка. Чернильная.
С крепким стальным пером.
— Давайте-ка…
Но док произнес последние слова уже в спину Берри. Тот как раз шагнул за порог…
Охранник Джим стоял напротив двери кабинета, опершись о подоконник, и что-то рассматривал во дворе. Берри, стремительно скользнув по линолеуму, как по льду, подлетел к нему и со всего маха вонзил перо между лопаток. Джим заревел, как медведь, и повалился на пол — болевой шок. Не теряя ни секунды, Берри наклонился, выхватил из кобуры пистолет и направил его на толпу психов:
— Всем на пол!
Сейчас должна появиться охрана…
— Дуэйн! Дуэйн, что вы делаете, черт возьми…
Это док вышел призвать своего пациента к порядку. Чтобы сначала притупить бдительность, потом усыпить уколом, а уж потом…
— Дуэйн, отдайте пистолет.
— Ключ!
— Дуэйн, что вы де…
— Ключ, быстро.
И тут раздались сигналы тревоги. Всё. Теперь уйти тихо не удастся…
Берри бросился к доктору, ухватил за галстук, развернул спиной к себе, приставил пистолет к шее.
— Нет!..
— Спокойно, док. Мы выйдем отсюда вместе — или не выйдем вовсе. Я выразился ясно?
— Да… — задушенно.
— Ну и отлично. Идем. Да старайтесь не поскользнуться, а то вдруг мне выстрелится?..
Сбегалась охрана…
