благоденствие, хотя бы даже и в плане политического и военного процветания, для немцев превыше всего. Даже… дружеских уз и столь крепких симпатий, которые вы, Машенька, безусловно, вызываете во всяком порядочном и благородном человеке.
При этих словах покраснели оба. И чтобы скрыть неловкость, капитан поспешно добавил:
— Полагаю, если однажды случится невероятное и нам все же придется воевать с германцами, за свой Кенигсберг они будут драться яростнее, чем даже за Берлин. А что делать — родовые поместья, любовь к отеческим гробам…
— Неужто придется, Владимир… Михайлович? — Маша робко смотрела на капитана снизу вверх.
— Вряд ли, — покачал головою Решетников. — С немцами мы традиционно близки. Наши политические интересы весьма схожи и не противоречивы. Не случайно, и брачные монаршие союзы заключаются русскими императорами с представительницами именно германских правящих династий.
— Но почему тогда…
Она не договорила, впрочем, того и не требовалось. Капитану понятно было и без слов.
— Что поделать, Мария Петровна. Именно потому и существуют армии, шпионы, разведки. Ведь свою родину любит каждый.
— Только каждый по-своему, — прошептала наша героиня. И капитан услышал, осторожно поддержал ее под локоть и ласково заглянул в глаза.
— Вы правы, Маша. И вот поэтому нам с вами предстоит сыграть последний акт в этой драматической истории. Только позвольте на сей раз отвести вам роль зрительницы и свидетельницы — в целях вашей же безопасности. Не далее как послезавтра вы будете иметь возможность побеседовать с госпожой Амалией фон Берг.
— Как? Она возвращается?
— Только лишь потому, что я вызвал, — ответил Решетников.
После чего прижал палец к губам в предостерегающем жесте.
— То, что я вам скажу сейчас, Машенька, строжайшая тайна. Вы ведь умеете хранить чужие секреты, верно?
Девушка, волнуясь, кивнула. Что-что, а это-то она умела. На свою голову…
— Тогда слушайте. Амалии фон Берг отправлено письмо, которого она давно уже ожидала. Мы расшифровали секретные коды переписки шпионки и знаем наверняка, где она сейчас обретается. В том городе, неподалеку от границы, ждет ее письмо до востребования. Точнее, ждало. Несколькими днями ранее баронесса срочно выехала сюда, в Андреевку.
Должно быть, глаза нашей героини возбужденно блеснули, потому что Решетников усмехнулся. Он уже неплохо знал нрав своей возлюбленной и не ожидал от встречи Маши с баронессой ничего хорошего для шпионки.
— А зачем? Что ей тут делать теперь, когда…
— Приедет, будьте покойны.
Решетников холодно глянул в небо, точно с легкостью прочитывал именно там ответы на все вопросы девушки.
— Мы сделали ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Баронесса должна исчезнуть. На языке профессионалов, перейти на нелегальное положение. Но сначала сдать все свои дела связнику — германскому агенту, который станет работать вместо нее. Иначе ее уничтожат свои же.
Как Маша ни злилась на предательницу-баронессу, однако сейчас не смогла сдержать испуганное восклицание.
— Увы, таковы суровые законы во всякой разведке. И германцы тут не исключение, — вздохнул Решетников. — Соколов разоблачен и убит. По всей видимости, сделала это ваша приятельница, Маша. Связь оборвана, писем с секретной информацией о наших военных эшелонах от этой парочки больше не поступает. Вся ее надежда — на нового связника. А им буду я.
— Вы???
— Разумеется, подставным. Послезавтра в полдень баронессу ожидает большой сюрприз в ее же имении. Надеюсь, варшавский поезд не запоздает.
Решетников лукаво покосился на девушку и заговорщицки ей подмигнул.
— И тогда, милая Мария Петровна, вы сможете спросить обо всем, что вам хотелось узнать у вашей подруги.
— Бывшей подруги, — задумчиво произнесла Маша. И твердо повторила: — Теперь и правда бывшей.
— Пожалуй, что и так. А теперь дозвольте проводить вас домой, Мария Петровна, — церемонно предложил ей руку капитан.
— Дозволяю, — весело откликнулась Маша.
— Послезавтра мы непременно встретимся втроем: вы, я и баронесса, — пообещал Решетников. — Ждите дома. Когда будет все кончено, я пришлю за вами сани. Правда, я не исключаю того, что будет присутствовать и охрана.
Его глаза стали жестче, взгляд посуровел на мгновение.
— Амалия фон Берг будет арестована, обвинение ей предъявят позже. А вы отдыхайте два денечка. И я вас не побеспокою, потому как впереди дел немало. Когда к полудню баронесса заявится в родное имение, поверьте, встреча с ней будет нелегка. Если честно, я бы вообще не советовал вам более видеться…
— Нет, я желаю этого, — возразила девушка. — Хотя бы просто чтобы посмотреть ей в глаза.
— В этом я не смею вам отказывать, — помедлив несколько мгновений, пообещал капитан. И они направились к его возку.
«И даже если захотите, мой милый Владимир Михайлович, то не сумеете, — подумала Маша, отчаянно флиртуя и болтая с капитаном о всякой чепухе. — Уж я постараюсь упредить вас и первой объясниться с баронессой. Коварный дружочек! Ты ответишь мне за все, лживая Амалия. Ты прусская, а я — русская! Вот и посмотрим, кто кого».
План Маши был прост и ясен. Опередить капитана и объясниться с лживым дружочком. Или хотя бы в присутствии Решетникова: иметь за спиною такую защиту было бы наилучшим вариантом. Но прежде следовало взять с него обещание, что он не станет мешать.
В кармашке у нашей героини лежало крохотное письмецо. Скорее, даже записка. В ней баронесса кратко, хотя и не без приязни, просила Машу навестить ее у себя в усадьбе в Андреевке вечером, не позже семи часов. Ее поутру передал Маше от Амалии верный Багрий. А ему во всем, что касается баронессы, можно было верить.
Единственно, что смущало девушку: на конверте не стояло ни адреса, ни обратного города, ни даже почтового штемпеля. Разве что краткая надпись:
А самое главное — дата их предстоящей встречи значилась не послезавтрашним днем, а… завтрашним!
Стало быть, получалось, что баронесса уже завтра приедет в свое имение. А вовсе не послезавтра, и не варшавским поездом, что ходил только раз в двое суток мимо Рузавина.
То-то будет сюрприз Владимиру Михайловичу!
Ладно, так и быть, заеду за ним вечером, думала девушка, рассеянно прислушиваясь к голосу ничего не подозревающего Решетникова. Тот что-то рассказывал, как всегда увлеченно, забыв обо всем на свете. В другое время Маша бы обиделась, а сейчас это было ей на руку — не мешал размышлять.
Оставалось только додумать некоторые детали и быть перед встречей с Амалией во всеоружии. Как в прямом, так и в переносном смысле.
14. «ТЫ — ПРУССКАЯ, А Я — РУССКАЯ!»
