Чужая явь

ЧУЖАЯ ЯВЬ

…в городе было светло. Пусть не горели уличные фонари, не лился свет из окон домов и витрин магазинов, но – непотушенные до конца пожары в зоне разрушения и странный желтоватый ореол над эпицентром взрыва освещали давно знакомые, но ставшие за несколько суток непривычными дома с выбитыми стеклами и сорванными балконами, пустынные улицы с почерневшими от ядерного огня деревьями, маленькие – одно название – площади с останками обгоревших машин и автобусов. А с неба, адской иллюминацией, на всё это смотрели какие-то совсем уж невероятные в здешних местах сполохи то ли далеких зарниц, то ли северного сияния.

При въезде в город Петрович предусмотрительно повел БМП, а за ним всю колонну автобусов по самому краю пострадавших районов. В душе он очень сочувствовал едущим на смену работягам, тем из автобусных окон кошмарное зрелище разрушенного города было видно отлично. У себя в боевой машине сержант приказал задраить герметично все люки, и старший из близнецов – Василий – вел машину по перископу, сильно сужающему угол зрения.

На помеченных гарью развалинах домов и рядом с ними не было видно ни одного человека, но – улицы оказались удивительно чистыми, ни разу БМП не наехал на кирпич, железобетонный обломок стены или балкона, не загораживали проезд и останки транспорта. Петрович успел рассмотреть в свой командирский перископ пару бульдозеров на перекрестках, убранных с проезжей части к полуразрушенным стенам домов, и понял, что работа на завалах и у поврежденных домов прекратилась недавно, видимо, только с наступлением темноты.

Пропетляв среди серьезных развалин, дорога привела автобусную колонну на уцелевшие улицы, где в домах стекла были выбиты только с одной стороны, да и то не на всех этажах, а кое-где в квартирах теплились огоньки керосиновых ламп и свечей. Неровный, слабый свет их давал надежду, что жизнь продолжается, что не все люди отсиживаются сейчас в бомбоубежищах и подвалах, ожидая помощи и спасения.

А ближе к заводу разрушенных и брошенных домов не осталось совсем, свет в окнах сделался привычным, даже люди на улицах начали появляться, правда, редко и одетые в защитные костюмы. И – наконец – заводские ворота, массивные, металлические, окрашенные темной охрой, они в свете маскировочных фар боевой машины показались каменными стенами фантастического рыцарского замка. А в длинном, приземистом здании заводской проходной, примыкавшей к воротам, трепетал слабенький керосиновый свет.

Хотя дозиметр показывал совсем небольшое отклонение от нормы, Петрович натянул противогаз, застегнул до конца ОЗК и быстро, на счет «два», выбравшись из БМП, отправился к автобусам, что бы с помощью так же одетого в защитный костюм и противогаз капитана гражданской обороны (того самого, что в первую военную ночь провел автобусный караван мимо сержантского поста за городом) проникнуть на завод.

В едва освещенном помещении проходной, поделенной пополам десятком будок-стаканов с турникетами при каждой из них, казалось никого не было. Но стоило Петровичу и капитану подойти поближе к турникетам, как их окликнул чей-то звучный в пустом и по-ночному тихом помещении голос:

– Можете снять противогазы, товарищи, здесь уже дезактивацию проводили… И документики приготовьте…

Противогаз Петрович содрал с лица с удовольствием, запах резины и ограниченная видимость раздражали его чрезвычайно, и тут же обнаружил сидящего за обычным конторским столом у стены за турникетами человека в военной форме без погон. А из темного угла, противоположного слегка освещенному столу, на вошедших нацелились три карабинных ствола. Бдительность у заводской охраны оказалась на высоте. И, как убедился чуть позже Петрович, не только бдительность.

– Здравствуй, Иван Сергеевич, – узнал капитана начальник караула, – кого это ты с собой привел?

– Сержант Октябрёв, отдельный стрелковый полк особого назначения, – самостоятельно представился Петрович.

– Здравствуй, Васильев, я смену привез, – пояснил капитан, – а они нашу колонну сопровождали от заводского пансионата…

– Вот и хорошо, с военными всегда надежнее, – обрадовался начкар, – а то мы уж и не знали, что про вас думать. Ну, как вы там устроились?

Знакомцы начали накоротке обмениваться между собой новостями, а трое ВОХРовцев, опустив карабины, подошли поближе к Петровичу. Но встали грамотно, друг за другом, что б ни кулаком, ни очередью одной всех троих сразу свалить было невозможно.

– Что это у вас за машинка такая? – спросил один из них, кивая на хорошо видимую сквозь широкие окна проходной БМП.

– Я с такой машинкой против пяти танков воевать смогу, – хвастливо усмехнулся Петрович.

– Новенькая, значит, – согласился с ним второй. – А нам БТРы пригнали, на каких еще, небось, Малиновский на фронте ездил…

– А в ОЗК-то чего нарядился? – спросил третий. – Через Октябрьский проспект ехали?

– А как еще проехать с юго-востока?

– И сильно там? ну, разбомбило-то? А то мы с завода-то ни на шаг… ничего не видели…

– Сильно-то сильно, но только и разгребли многое уже… в войну после бомбежек так быстро не поспевали, – отозвался Петрович, вспомнив немного не к месту, как оно было двадцать лет назад.

– Так туда, говорят, всю городскую технику бросили, она ж вся на ходу, бензина вдоволь, да и людей полным-полно, мобилизация еще не прошла, не то, что в войну, когда мужиков в тылу поискать было…

Короткий разговор Петровича с вохрой прервался распоряжением начальника караула:

– Давайте, проезжайте, сейчас ворота откроем и – сразу налево, в мойку, что б радиацию по территории не таскать. Ты, Иван Сергеевич, предупреди своих в автобусах, пусть окна задраят, как следует…

– Да их и предупреждать не надо, как к городу подъехали и сияние это увидели – сразу все окна на запор… – проворчал капитан.

– Я, наверное, здесь обратной колонны дождусь? – спросил Петрович. – У вас туалет-то для бойцов найдется?

– И верно, – поддержал его начкар, – чего тебе по заводу таскаться? Пусть бойцы сюда заходят, «химку» свою снимут, отдохнут, не только туалет, но и чаем напоим…

– И еще, – Петрович чуть понизил голос, – долго пересменка будет?

– Ну, за полчаса-час обернемся, думаю, – ответил ему капитан. – Вы ведь местный? Хотите домой заглянуть? Давайте у Васильева спросим, как оно – можно ли? Комендантский час уже ввели? А на улицах спокойно?

– Да хоть бы и ввели, – хмыкнул начальник караула. – Они ж люди военные, да на такой машинке, и, небось, все при таких же автоматах (он кивнул на оружие сержанта), что им грозит?

– А вам далеко от завода-то? – уточнил капитан.

– Это не мне, – прояснил ситуацию Петрович. – Со мной еще двое ребят местных, недели не прошло, как нас вместе на переподготовку призвали. Вот у них семьи, родители, всё, как положено, чин-чинарем… Думаю, минут за сорок мы управимся в оба места. Максимум – сорок пять.

– Тогда, товарищ сержант, жду вас у проходной через сорок пять минут, – и капитан протянул было Петровичу руку в прорезиненной перчатке, спохватился, негоже так вот, и принялся стягивать перчатку…