отличной парой, я почти не сомневался.
— Понимаешь, Алеша, — продолжила она совсем другим, ласковым, нежным голосом и поглядела на меня затуманенными глазами, — так получилось, что я... Мне кажется, что я встретила человека... Нет, ты чудесный, ты замечательный, — заторопилась она подсластить пилюлю, — но так получилось, что я с первого взгляда...
Кудряшова не договорила и пошла вперед, чтобы я не видел ее лица. Я шел следом и, когда прошло достаточно времени, чтобы справиться со страшным ударом, сказал:
— Что делать, насильно мил не будешь. Надеюсь, вы будете счастливы.
— И ты так просто отпускаешь меня! — воскликнула она, круто поворачиваясь ко мне.
— О, это для меня такая трагедия! — признался я, едва не отирая набежавшие на глаза слезы.
Катя пристально всматривалась мне в лицо, видимо, пытаясь понять, насколько серьезно я говорю. Я выдержал испытание, и она успокоилась, хотя и осталось немного обиженной моей покладистостью. Ей, конечно, хотелось более бурных эмоций, подтверждающих ее женскую неотразимость.
Однако, меня в тот момент интересовали более прозаические проблемы:
— Родион знает о наших отношениях? — спросил я, когда она первой отвела взгляд.
— Нет, откуда, ты с ума сошел! Конечно, нет! Надеюсь, ты не собираешься?..
— Катя, — прервал я, — если ты собираешься выйти замуж за Посникова, то нам нужно серьезно поговорить.
— Так я и знала! Ты! — блеснула она глазами, наконец, дождавшись сцены ревности.
— Катя, ты знаешь, что я обвенчан с Алей, Алиной Сергеевной, и не смогу быть с тобой всегда. Поэтому разговор может быть только о тебе. Успокойся и выслушай, что с тобой случилось, когда ты попала в лапы к Моргуну.
Перемена темы выбила Кудряшову из романтического русла, и она тревожно поглядела на меня.
— Что ты хочешь сказать?
Я взял ее за руки и сжал их в своих ладонях. Катя побледнела, подняла ко мне свое лицо, и я едва не поцеловал ее, так она была хороша в эту минуту.
— Когда вы попали в плен, вас опоили...
— Да, я знаю...
— Ты не знаешь другого. Пока ты была без сознания, тебя обвенчали с Моргуном.
— Как это обвенчали? О чем ты говоришь?!
— О том самом. Это у них такой бизнес. Ну, значит, дело, способ заработать.
— И ты хочешь сказать, что он со мной?
— Это вряд ли, мне кажется, что у него другая ориентация.
— Что у него? — переспросила она, с ужасом глядя на меня.
— Мне кажется, — повторил я, — что Моргун женщинами не интересуется.
— А кем он интересуется? — окончательно запуталась в сложностях человеческих отношений троицкая мещанка.
— Мужчинами.
— Почему?
— Потому, — неопределенно ответил я. — Вопрос не в том, кем и чем интересуется твой так называемый муж, а в завещании, которое ты написала в его пользу.
— Какое завещание? Я ничего не писала!
— Ты и замуж по-настоящему не выходила, но, пока была под кайфом, ну, опоенной, тебя и замуж выдали, и заставили подписать завещание.
— Зачем?
— Чтобы убить и получить в наследство твое состояние.
— Убить меня? — дрогнувшим голосом переспросила она. — Но что я сделала плохого?
На этот дурацкий вопрос, которым она, видимо, пыталась как-то защититься от неожиданной напасти, я не ответил.
— Они таким образом зарабатывают деньги. Им кто-то помогает находить богатых одиноких людей, и они разными способами отбирают у них деньги. Мужчин, скорее всего, заставляют писать доверенности или векселя, женщин выдают замуж. У них большие связи и все схвачено. Твое завещание, как я узнал, отправили стряпчему в уездный город. Его фамилии я не знаю, но это не проблема, найти его будет нетрудно. Как мне показалось, из разговора твоего так называемого мужа с подручным, завещание у вас с ним двойное. Ты все свое имущество завещаешь ему, а он — тебе. Так что, если с ним что-нибудь случится, ты станешь очень богатой женщиной.
— Зачем мне чужое богатство!
— Ну, деньги лишними никогда не бывают, — рассудительно сказал я, пытаясь перевести разговор на спокойную тему. — Займешься благотворительностью. Поможешь, кстати, Соне, а то у нее крайнее положение.
Кудряшова нахмурилась и попыталась забрать у меня свои руки, но я их не отпустил.
