«императрицей» ждут большие неприятности.
— Между прочим, неприятности ждут не только Ходулина и Светлану, но и Круглова с Куницыным, — хмуро бросил Ярослав. — Вы не помните, Анатолий Сергеевич, были вокруг убитых в особняке стреляные гильзы или нет?
— Гильз не было, — твердо сказал Рябушкин. — По этому поводу очень возмущался эксперт Селезнев.
— Гильзы остались во дворце императора, — усмехнулся Кравчинский. — Ведь все они были убиты именно там.
Рябушкин вздохнул с облегчением. Конечно, предстоял еще непростой разговор с прокурором по поводу непонятной отлучки и совершенно бредовых заявлений милиционеров, но все это были мелочи, которые тянули разве что на выговор в приказе. Серьезной проблемой для Анатолия Сергеевича были, безусловно, Ходулин и Хлестова. Если Светлану Алексеевну арестуют, то она, естественно, молчать не станет. И хотя ее показания, скорее всего, посчитают бредом, но тень на репутацию Рябушкина падет солидная. Доказать, конечно, ничего не докажут, но подозрение останется. И прощай тогда карьера.
— Вам следует уехать, — предложил Рябушкин Хлестовой.
— Куда? — возмутилась та.
— Ну, хотя бы под крылышко к оракулу, — усмехнулся следователь. — Вряд ли прокуратуре удастся вас извлечь из восемнадцатого века, где, если не ошибаюсь, вы числитесь императрицей.
Идея Рябушкина Ярославу показалось разумной, и он горячо ее поддержал. После столь громкого преступления прокуратура, понукаемая со всех сторон, начнет рвать и метать в поисках исполнителей и заказчиков убийства. А Светлана Алексеевна Хлестова вместе со своим любовником Ходулиным являются идеальными объектами для приложения усилий правоохранительных органов. Другое дело, что их арест не только не прояснит, а окончательно запутает ситуацию с оракулом, ибо эти двое, судя по всему, являются ключевыми фигурами в разгадке тайны, над которой Ярослав бьется все эти дни.
Домой детектив попал уже на рассвете. Они с Катюшей устали до такой степени, что сразу же легли спать, оставив на потом и объяснения, и объятия. Но, к сожалению, выспаться им не дали. Во всяком случае, Кузнецову показалось, что он не успел еще и глаз сомкнуть, как в дверь его квартиры начали ломиться какие-то нетерпеливые люди. Впрочем, как вскоре выяснилось, он слегка ошибся в своих расчетах, и время уже стремительно приближалось к трем часам пополудни.
— Пожар, что ли?! — встретил он недовольным вопросом неуемного Аполлона Кравчинского.
Лицо у поэта было заспанным и ошеломленным одновременно. Создавалось впечатление, что его сначала пристукнули из-за угла мешком, а потом направили на квартиру старого друга, которого этот неурочный визит нисколько не обрадовал.
— Хуже, — сказал поэт, падая на стул без разрешения хозяина. — Покойники очнулись! Какой скандал! Главное ведь, уже все местные газеты вышли с подробными описаниями места преступления и кровавыми подробностями. Плюс некрологи. В прокуратуре паника. Мне Рябушкин только что звонил. Шутка сказать, пятнадцать официально зарегистрированных покойников как корова языком слизнула. И что теперь с этим делать, никто не знает.
В отличие от работников прокуратуры Ярослав не был шокирован происшествием. В конце концов, к воскрешению покойников ему не привыкать. Однако это не помешало ему оценить масштаб события и трудности, вставшие в этот момент перед сотрудниками правоохранительных органов.
— Жалко Катюшу будить, — вздохнул Ярослав.
— А ты и не буди, пусть девушка спит. Оставь записку, что мы скоро будем.
Аполлон приехал на своей много чего повидавшей «Ладе». До «мерседеса» консервной банке было ой как далеко, но как средство передвижения она друзей устраивала. На улицах пока что все было спокойно. Похоже, никто не собирался вводить в городе чрезвычайное положение по поводу чудесного воскрешения отдельных несознательных лиц: Подробности чуда поэт с детективом выслушали из уст Анатолия Сергеевича Рябушкина, который перед тем как приступить к рассказу, тщательно прикрыл дверь своего кабинета и понизил голос чуть ли не до шепота. По словам следователя, события разворачивались, как в голливудском фильме ужасов. Убитых развезли по разным больницам и поместили в морги. К вскрытиям еще приступить не успели. Обычная наша неразбериха. Решили отложить эту процедуру до утра. А поутру вдруг выяснилось, что покойников нет. Сначала подумали, что их просто не туда доставили. Потом стали трясти больничный персонал и с большим трудом установили, что несколько человек среди ночи действительно покинули больницы, но были это далеко не покойники, а весьма и весьма скандальные типы, грозившие персоналу карами за незаконное их содержание в холодных палатах. Разумеется, медикам и в голову не пришло, что в больницы этих людей доставили как покойников. С другой стороны, люди-то были явно здоровые и ни в каких историях болезни не значились. Словом, никто их задерживать не стал, да и с какой стати? Дальше — больше. Ничего не подозревающий прокурор Лютиков отправился на доклад к губернатору, не на шутку встревоженному таким количеством убийств во вверенной его заботам области. А у губернатора на двенадцать часов было назначено совещание деловой элиты. Естественно, глава области предложил почтить минутой молчания покойного Петра Васильевича Хлестова, который должен был принять участие в совещании, но по не зависящим от него причинам не смог этого сделать. Все встали и застыли со скорбными лицами. И в эту самую минуту открывается дверь и в комнату входит не кто иной, как покойный и оплакиваемый собственной персоной. Губернатор впал в столбняк, с мэром случилась истерика, а на прокурора Лютикова напала икота, от которой он не может оправиться до сих пор.
— А Хлестов хоть что-то сказал в свое оправдание? — спросил Кравчинский.
— Ничего он не сказал, — ответил Рябушкин. — Извинился за опоздание. Якобы попал в пробку. Да никто его ни о чем и не спрашивал. Как-то никому в голову не пришло упрекнуть человека за то, что он не помер или помер не совсем. Совещание, естественно, прошло скомкано. Можно сказать, что оно вообще не состоялось. А тут еще эти журналисты… Словом, прокурора Лютикова я таким еще не видел. Человек буквально с лица спал за каких-то три с небольшим часа. Он ведь всех убитых собственными глазами видел. Конечно, основные претензии судмедэкспертам, констатировавшим смерть, но никому ведь от этого не легче. Сейчас Лютиков пытается допрашивать Синцова. Но у младшего сержанта, по-моему, все в голове перемешалось. Шутка сказать, человек за какие-то сутки дважды был убит и дважды воскрес. Тут у кого угодно крыша поедет. Впрочем, Синцов считает, что просто переутомился.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — облегченно вздохнул Кравчинский.
— Я-то как раз думаю, что все еще только начинается, — не согласился с поэтом следователь прокуратуры. — Лютиков от меня потребовал найти и наказать виновных. Понять человека можно. Он ведь оказался в весьма странном положении. Чего доброго, и в мэрии и в областной администрации решат, что у прокурора с головой не все в порядке.
— А про оракула вы ему не пробовали намекать? — поинтересовался Ярослав.
— Боюсь, что в этом случае вопрос встанет уже о моем психическом здоровье.
Очень даже возможный вариант развития событий. Ярослав прокуратуре, безусловно, сочувствовал, но в данном случае его волновал совсем другой вопрос. Кузнецову было непонятно, каким образом оракул распространил свое влияние и как это влияние будет сказываться на жизни мегаполиса. Все-таки одно дело село с населением в несколько сот душ, худо-бедно адаптировавшихся к странным выходкам Йо, и совсем другое — город, место, никак не приспособленное для причуд сбрендивших богов и компьютеров.
— Я думаю, что все дело в перстнях, — задумчиво проговорил Кравчинский. — Они, безусловно, связаны с компьютером. Возможно, это его глаза и уши. Ведь сам оракул находится в стационарном положении. А с помощью этих штуковин он может не только получать информацию, но и как-то воздействовать на ситуацию.
— Не лишено, — задумчиво произнес Рябушкин. — И как, по-вашему, Аполлон, развивались события?
— Все очень просто. Светлана, возвращаясь от оракула, решила заехать к мужу, дабы окончательно уладить все вопросы. А поскольку Петр Васильевич обладает на редкость вздорным и переменчивым характером, то она решает взять с собой своих «преображенцев», тех самых, что участвовали в налете на дворец императора. И тут произошла накладка. Среди сопровождающих «императрицу» лиц оказался и Ходулин со своим перстнем. И через этот перстень оракул получает информацию, что «император» жив. Происходит сбой в программе. И компьютер делает то, что он обязан сделать — исправляет ситуацию.
