другого.
— Попрошу без грязных намеков, — надменно отозвалась Светлана Алексеевна. — У нас с Аркадием Семеновичем сугубо деловые отношения.
Кравчинский собрался добавить еще что-то, судя по всему не весьма лестное для Хлестовой, но в этот момент надпись с экрана исчезла, зато появилось изображение человека с орлиным носом, которого детектив с поэтом уже дважды сподобились лицезреть — сначала в лаборатории алхимика и чернокнижника графа Глинского, а потом здесь при оглашении приговора.
— Это оракул? — спросил в испуге следователь Рябушкин и отвел глаза от пронзительного, проникающего в самые мозги взгляда.
Человек с орлиным носом выдержал паузу, доводя зрителей до состояния близкого к истерическому, а потом начал говорить, торжественно и размеренно:
— Здравствуйте, постигшие тайну.
— Здравствуйте, — глупо хихикнул Иванов.
— Я Йоан, гайосар, вождь и верховный жрец. Не пугайтесь, я давно уже мертв, а перед вами мое изображение, которое этот электронный ублюдок пронесет сквозь время. Впрочем, нет смысла предъявлять претензии компьютеру. Свое проклятие я посылаю его создателям. Идиотам, вообразившим, что им покорилось время. Хотя главным дураком был, конечно, я сам. Мы попали в прошлое, но не смогли из него вернуться. Кто считает, что неудачный результат — это тоже результат, пусть хоть один день проведет в нашей шкуре. Мы рассчитывали пробыть здесь максимум месяц, но оказались пленниками времени на всю оставшуюся жизнь. К этому мы не были готовы. Нам казалось, что мы умнее, честнее, нравственнее тех, кто нас окружает. Мы прошли сквозь время, чтобы зажечь во тьме невежества свечу просвещения. Изменяя прошлое, мы рассчитывали получить прекрасное настоящее и еще более прекрасное будущее. Но мы ничего не изменили в прошлом, зато прошлое изменило нас. Я оказался более умным, более ловким, более приспособленным к эпохе, где нам предстояло жить и умереть, чем мои коллеги. В этом мире конкурентов устраняют. Чтобы жил я, они должны были умереть. У Йо мог быть только один гайосар. Я не оправдываюсь. Мнение потомков мне неинтересно. Я стал великим правителем, и, возможно, до вас еще дойдут отблески моей славы. Но я не очень огорчусь, если слава о Великом гайосаре Йоане затеряется в веках. Ибо жил я не для вас, а для собственного удовольствия. Иногда я чувствовал себя счастливым.
Во всяком случае, я никогда бы не достиг в своем мире того, чего достиг здесь. Возможно, я бы вообще забыл о своем прошлом, если бы не оракул. Эта глупая машина, лишившая меня всего, что я имел там, помогла мне обрести многое здесь взамен навсегда утраченного. Он многое умеет, этот чертов компьютер, надо признать, но, к сожалению, он не сумел сделать главного — вернуть нас туда, откуда мы пришли. Прежде чем умереть, я сделаю все от меня зависящее, чтобы оракул не стал прислужником глупцов, но боюсь, что выключить его совсем я не сумею. Мне несколько раз удавалось отключать компьютер на несколько суток, но он неизменно возрождался к жизни. Удивительно живучая машина! А потому есть надежда, что оракул сумеет естественным путем добраться до того самого времени, где из моих уст сорвался первый крик боли. Ну что ж, ему повезет больше, чем мне. Оказывается, что бессмертный Йоан, как называют меня в здешнем мире, все-таки смертен. Впрочем, я знал это с самого начала. Компьютер может продлить жизнь, но он не в силах побороть человеческую природу. Останется лишь это изображение да мои свершения, мои победы и мои преступления, не интересные в вашем мире уже никому. Прощайте, потомки. Я, Великий гайосар Йоан, сказал свое последнее слово.
Изображение старца исчезло, а на экране вновь вспыхнула надпись: «Миссия завершена». Какое-то время все присутствующие хранили скорбное молчание. Для Ярослава слова странного Йоана не явились откровением. Он уже и сам догадался, что же произошло здесь много веков назад. Неожиданностью явилось то, что это сооружение было не инопланетным кораблем, а всего лишь машиной времени. Хотя слова «всего лишь» здесь вряд ли уместны. Оставалось только выразить сожаление по поводу недомыслия наших далеких потомков, которые заслали людей черт знает куда, а потом не сумели их оттуда вытащить…
— Внимание! — зазвучал вдруг под сводами храма громовой голос— Через пять минут мы начинаем движение. Миссия завершена. Миссия завершена. Посторонних просим удалиться. Посторонних просим удалиться.
— А мы посторонние? — растерянно спросил Кравчинский.
— Более чем, — отозвался на его вопрос Ярослав, хватая Катюшу за руку. — Похоже, у нас появились все шансы очутиться в далеком будущем.
— А может, там лучше, чем у нас? — в сердцах произнес Аркадий Семенович Иванов, медленно отступая от кристалла.
— Вы рискуете очутиться в коммунизме, гражданин бизнесмен, — хмыкнул Кравчинский, набирая ход, — а там таким, как вы, вряд ли будут рады.
Из храма бежали даже «покойники», которых оракул оживил в самый последний момент. Ярослава беспокоила судьба Садка и Будимира, к смерти которых он как-никак приложил руку. К сожалению, спрашивать об их судьбе было уже не у кого.
Машина времени набирала обороты, стены храма Йо дрожали словно кисельные. Казалось, что своды его вот-вот рухнут на головы чужаков, осмелившихся проникнуть в чужие тайны.
К счастью, все обошлось, вспышка настигла беглецов уже за пределами грандиозного сооружения потомков.
Ярослав от неожиданности упал на землю и даже, кажется, на какое-то время потерял сознание. Когда он очнулся, то никакого храма ни вблизи, ни вдали уже не было.
Детектив лежал на самой что ни на есть обычной поляне, освещаемой лишь слабыми лучами восходящего солнца. Вокруг в самых причудливых позах распласталось еще не менее десятка тел, охающих, стенающих и издающих прочие подобного же рода звуки.
Катюша лежала рядом целая и невредимая, а потому Ярослав сразу успокоился. В принципе следовало признать: приключение завершилось даже лучше, чем ожидалось, хотя и не принесло искателям сокровищ осязаемых дивидендов. Если не считать, конечно, перстня на пальце у Ярослава и диадемы на голове у Катюши. Колян Ходулин тоже сохранил свое украшение, но более всех повезло Кравчинскому, который нежданно-негаданно обрел символ власти Великого гайосара Йоана. Как раз в эту минуту Аполлоша, очнувшийся от забытья, чесал жезлом свой заросший затылок, силясь простимулировать мозги в нужном направлении. Кажется, ему это удалось, во всяком случае, он перестал шевелить беззвучно губами и произнес довольно громко:
— Но почему?
— Что почему? — отозвался вопросом на его вопрос поднимающийся с земли следователь Рябушкин.
— Почему оракул решил, что миссия завершена?
— Да потому что мы сами общими усилиями сообщили ему об этом, — усмехнулся Ярослав. — Ты воспользовался жезлом, мы с Коляном перстнями, а Катюша диадемой.
— А кто мешал это сделать исследователям? — задал резонный вопрос Кравчинский. — Ведь этот Великий гайосар сказал, что машина времени сломалась? В этом же были уверены его коллеги, иначе они не пошли бы на гибель, словно бараны. Надо полагать, поломка компьютера и невозможность вернуться домой была для них таким ударом, что им стало все равно — жить или умирать. Что в общем-то по-человечески понятно. Сдается мне, что этот Йоан хитрил с самого начала. Он не особенно хотел возвращаться.
Там, в будущем, он был никем, а в прошлом стал всем. Шутка сказать — гайосар, Великий Йоан, почти Иван Грозный. Да еще и такое средство влияния на народные массы, как компьютер. Все-таки как же плохо мы воспитываем нашу молодежь, если в будущем у нас будут вырастать такие типы, как Аркадий Семенович Иванов.
— А при чем тут Иванов? — подал голос еще не пришедший в себя бизнесмен.
— А при том, драгоценный вы наш, что ваши чувства и мысли как две капли воды совпали с чувствами и мыслями Великого гайосара Йоана, редкостного, надо признать, подонка, и если бы не меткость следователя прокуратуры гражданина Рябушкина и героические усилия бывшего гайосара Ярослава Мудрого, мы бы до сих пор путались в электронных извилинах нашего друга оракула. Справедливости ради следует отметить, что и я, Аполлон Кравчинский, внес скромную лепту в дело спасения утопающих во времени. Не говоря уже
