Даджбогова ладья.
Боготур Вузлев приехал уже под вечер. Торуса с облегчением отметил, что никто из его мечников не пострадал, все вернулись живыми и невредимыми. Легко, значит, достался Рогволду Берестень. Вузлев сходил к Макошину ложу, поцокал языком на чудо выздоровления и пообещал рассказать обо всем кудеснику Сновиду.
— Спасибо за помощь, — поблагодарил его Торуса. — И «белые волки», и твои мечники подоспели вовремя.
— Удачно все обошлось, — согласился Вузлев, — но расслабляться рано. Где-то в округе бродят шалопуги колдуна Хабала. И по моим сведениям, к ним на подмогу подошла печенежская орда.
— На мой городец нацелились? — насторожился Торуса.
— Всё может быть. На всякий случай я оставлю тебе двадцать своих мечников, но более дать не могу. На смердов опирайся, Торуса, а иначе тебе в этих местах не удержаться.
Глава 21
ПОХИЩЕНИЕ
Боготур Вузлев, забрав большую часть дружины, рано утром покинул городец. Торусе он, как и обещал, оставил двадцать своих мечников, среди которых был и шатуненков братан Осташ. Отрок разбитной и на удивление разговорчивый, как успел заметить Торуса. Целый день Осташ только и делал, что чесал языком, развлекая мечников и челядинов.
— Завтра поутру поедешь в Макошин городец, — сказал боготур Клычу. — Расскажешь ведуньям, что у нас здесь произошло. И Осташа с собой возьми, нечего ему по двору болтаться без дела.
Дарица одобрила решение Торусы. Чудо в городце свершилось великое, а какое оно будет иметь продолжение, об этом знает только Макошина кудесница. Торусе тоже казалось, что события, происходящие вокруг его городца, только-только набирают ход. Похоже, многое еще предстоит пережить и самому боготуру, и мечникам его, и челядинам, и простолюдинам. Желательно, чтобы в эту нелегкую годину не оставили Торусу своим вниманием ни бог Велес, ни богиня Макошь. Ибо без помощи богов боготуру тяжело придется на семи ветрах.
Осташу городец Торусы поглянулся. А если честно, то он боготуру завидовал. У самого Осташа нажитков всего ничего — конь да меч. О золоте и серебре пока говорить не приходится. Правда, сын Данбора пока еще не боготур, и о городце ему думать рано. Но почему-то думается. Лежит Осташ на лавке среди храпящих Торусовых мечников, пялится в пустоту, а мысли в голове так и кружатся надоедливыми шмелями. Будь у Осташа такой же городец, как у Торусы, Злата бы ему не отказала. А за нищего мечника из-под простого крова княжьей дочери, видишь ли, идти зазорно. И почему этот мир так устроен, что одним все, а другим ничего? Правда, если верить тому же Клычу, прежде за боготуром Торусой тоже мало нажитков числилось, но боярин Драгутин и кудесница Всемила помогли ему отхватить городец, и зажил боготур в свое удовольствие. Другое дело, что Торуса и сам удал и удачлив. Вот и гана Горазда он разгромил. Правду, видимо, говорят, что славянские боги помогают только тем, кто сам о себе хлопочет.
А тем, кто лежит на лавке и вздыхает о тяжкой доле, помогать, по мнению Осташа, и не следует. Сам он лежать, конечно, не будет, но отроку из простой семьи труднее ухватить за хвост жар-птицу удачи, чем боготуру из семьи давних Велесовых ближников. За Торусу хлопочут перед Велесом его щуры. Не то чтобы Осташевы щуры не почитали Скотьего бога, но жизнь их в этом мире была жизнью землепашцев, а за мечи они орались только в случае крайней нужды. А для общения с богами нужны знания, простым людям недоступные.
Вузлев, покидая городец, твердо пообещал Осташу, что замолвит за него слово перед кудесником Сновидом, а уж тот решит — допускать к испытаниям отрока из рода Молчунов или нет. А пока Вузлев посоветовал Осташу походить в мечниках у Торусы, одного из самых славных боготуров в радимичских землях. Отрок согласился с охотою, ибо Торусов городец притягивал его по многим причинам, но главным было то, что братан Искар никак не мог миновать этого места в поисках Листяниных схронов. Осташ знал твердо, что слухи о золоте Колдуна не простая выдумка. И было бы справедливо, если бы часть этих богатств досталась Данборовой семье, где Искар возрос, кто бы там ни был его отцом. К боготурству Осташ не только ради себя рвался, но и для возвышения своей семьи и рода. А род Молчунов жил небогато и на старых землях, где остался его корень, и на выселках, где обосновались выходцы из него. Было бы золото, а дружину из ближних и дальних родовичей Осташ мог бы набрать не хуже, чем у боготура Торусы. Молчуны издавна славились на радимичских землях удалью в бою.
Осташ не заметил, как забылся, но с первыми солнечными лучами вскочил на ноги. Клыч уже был готов к походу и седлал красавца коня. Кроме Клыча в неблизкий путь собирался и еще один мечник — по имени Садко, сразу же поглянувшийся Осташу серьезным лицом и уверенной посадкой.
— Не исключено, что в округе шастают хазары, — сказал Клыч, первым выезжая на опущенный мост. — Держите ухо востро.
Осташа предупреждение мечника не слишком обеспокоило. Если и шастают, то не осмелятся напасть на троих вооруженных людей среди бела дня. Разве что попотчуют стрелой из-за кустов. Клыч и Садко были облачены в колонтари, а головы их покрывали шеломы. Осташ же был налегке, ибо брони нажить еще не успел. Впрочем, сейчас это обстоятельство его нисколько не огорчало. Под палящим солнцем, которое к полудню разгулялось во всю мощь, Осташ благоденствовал, в отличие от своих спутников.
Клычу был очень хорошо известен путь к Макошину городцу, и потому ехали они по лесным тропам, не плутая. И ехали споро, покрыв до темноты чуть не две трети расстояния.
— Костер разжигать не будем, — сказал Клыч, спешиваясь. — Ночи сейчас лунные и короткие, а на рассвете сразу тронемся в путь.
Осташа лес не пугал, да и видел он в темноте не хуже, чем днем. Во всяком случае, выросшие в городе Клыч и Садко удивлялись умению отрока неслышной тенью скользить между деревьев. Пока мечники обихаживали коней, Осташ излазил всю округу и вернулся с вместительным туеском лесных ягод.
— Как же ты их в темноте собрал? — удивился Садко, с удовольствием запуская руку в туесок.
— Это что, — махнул рукой Осташ, — мы с Искаром в эту пору охотились на зайцев. Сунешь, бывало, руку в куст — и хвать его за уши.
— Силен врать! — захохотал Садко.
— Не веришь? — удивился Осташ. — Тогда давай биться об заклад.
Садко, однако, от спора отказался, чем чрезвычайно развеселил Осташа. Клычу захотелось срезать зарвавшегося отрока, а потому он принял заклад и поставил две гривны серебром против одной Осташа.
Осташ мигом подхватился на ноги и исчез в темноте. Клыч с Садко пересмеивались. Оба были уверены, что вилявый отрок наконец попался и пустая болтовня не сойдет ему с рук. Осташ вернулся скоро и не дал мечникам сполна насладиться торжеством. За уши отрок держал небольшого зайчонка. Зайчонок пищал и был очень хорошо виден в лунном свете. Растерянный Садко зачем-то потрогал его рукой. Сомнений не оставалось, зайчонок был живой и в любую минуту готов был задать стрекача.
— Ну ты и жук! — только и смог вымолвить Клыч.
— Честнее Осташа сына Данбора нет человека в радимичских землях, — сказал отрок, на что Клыч и Садко только хмыкнули.
Садко предположил, что зайчонок просто угодил в расставленные кем-то силки, а Осташ его увидел и обвел вокруг пальца рассудительных людей. Впредь Клычу следует быть осторожнее с хитрованом.
— Есть же в этом мире недоверчивые люди! — всплеснул руками Осташ. — Давай с тобой теперь, Садко, побьемся об заклад.
— Нет уж, — отмахнулся осторожный мечник. — Может, в те силки целый выводок угодил, а ты у нас с Клычом все серебро выманишь под этих зайцев.
— Да какие силки! — возмутился Осташ. — Тут на десятки верст в округе нет человеческого жилья.
Тем не менее Садко биться об заклад с настырным отроком категорически отказался. А расстроенный Клыч и вовсе сделал вид, что спит, разморенный дорогой. Осташ, посмеиваясь, спрятал зайчонка в седельную сумку. Садко зевнул, показывая тем самым, что спор окончен, и завалился спать рядом с Клычем. Неугомонный отрок еще раз куда-то отлучался, но вернулся с пустыми руками. Ступал он неслышно, так что Клыч даже не проснулся. Садко же хоть и лежал с закрытыми глазами, притворяясь спящим, но все-таки слышал, как где-то поодаль заржал конь. Судя по тому, что пристроившийся неподалеку Осташ не
