— Лет тридцать пять.
— С детьми?
— Да хер её знает! Наверное.
— Не, не знаю.
— Э, бля! Чё ты ваще знаешь? Скройся, пока я не разозлился.
Пенсионеров надо трясти. Они всю жизнь здесь живут, всех знают. Вон идёт тётка какая-то.
— Бабулька, ты давно здесь живёшь?
— Господи! — заморгала она часто-часто. — Что такое?
— Вопросы я задаю. Говори быстро, давно живёшь?
— Давно, давно.
— Всех в своём доме знаешь?
— Всех, сынок. Всех знаю.
— Верка здесь жила. А может Варька. Найти её нужно.
— Верка… Ой, даже и не знаю…
— Ну есть такая, нет?
— Ой, дай бог памяти… Не помню. Нет, вроде.
— Да как нет! Здесь она жила. Ну, проблядь местная, все её знали.
— Ой, не знаю, не знаю…
— Не зна-а-аю. Иди на хуй, овца тупорылая!
Плохо дело. Может, и вправду не здесь? Да как не здесь? Что я, шизанулся? Этот дом, этот. Просто люди гнилые, не хотят помогать. Хотят, чтобы только им с неба счастье падало, а помочь если — соси вялого.
Потоптался ещё минут пятнадцать, поспрашивал. Глухо. Люди тупые, упёртые. Ничего не видели, ничего не знают. Понял, что надо догоняться.
Взял ещё чекушку, не радостно с деньгами расставался. Ещё чуть-чуть и на полную, обширную мель сяду. Сидеть буду, ручонками махать и кричать проезжающим кораблям: «SOS, вашу мать, SOS!»
Выжрал. Опять не то. Опять куда-то в пустоту. Да что ты будешь делать, водка не торкает! Докатился.
Правда мысль пришла в тему. Съездить на Галькину работу, в магазин. Там наверняка должны знать, куда она смоталась. Хоть кто-то да должен. Правда, это далеко, на другом конце города. Не на автобусе же добираться.
Минут через десять поймал такси. Шофёр, мудила, меньше чем за сто пятьдесят вести не захотел. Я согласился. Я бы и за десять тысяч согласился, всё равно отдавать не собирался.
Сел, едем. Этот ухарь строит из себя кого-то, наколкой на ладони сверкает. Блатняк врубил. Типа срок топтал, типа в авторах ходил. Терпеть не могу блатняк! И вообще все зоновские понятия ненавижу! Сажают зачем-то этих уродов в тюрьму, деньги на них тратят. Расстреливать их сразу, и точка. Меня? Ну, пусть бы и меня расстреляли. Не парился бы сейчас. Бакланы, типа этого водилы, только на воле блатовать начинают. А на зоне сидят как дрессированные медвежата и благодарности от начальника отряда завоёвывают, чтобы он им лишнюю свиданку разрешил. Гнилые, суки.
Я? Я на зоне был ниже травы, тише воды. С плохими дядями не общался. Нахер мне нужно шестёркой под авторитетами ходить?! Я сам по себе. Шестёрки подыхают под забором.
И я так сдохну? Ну, не знай, не знай, мы ещё поцарапаемся. Поборемся ещё за жизнь эту мерзкую.
— Приехали, — тормознул ухарь.
— Спасибо, братан! — кинул я через плечо и вылез.
— Браток! — это он мне в спину. Стоит у машины, весь такой из себя. — Ничего не забыл?
Ухмыльнулся ему. Ах, какие мы непростые, ах, какие мы серьёзные.
— Да неужели?
— Может, деньги на базу подгонишь?
— А может лучше выебать тебя?
— Чё?!
Я достал пику. Вот она, красавица! Вот как в ладошке ей хорошо! Вот как блестит она лезвием своим острым! Нравится, фуфел?
Он дрогнул. Я видел, дрогнул. Хоть и пытался казаться стойким, как скала.
— Блатной что ли?
— Нет, интеллигент.
— Отвечаешь за свои поступки?
— У тебя разрешения спросить?
Он постоял, сплюнул на снег. Я вижу — очко играет.
— Ладно, — типа небрежно, — встретимся ещё. Морду твою запомнил.
— Зря запомнил. Спать плохо будешь.
Он сел в машину, тронулся. Я харкнул ему вслед.
Магазин электротоваров. Так и называется: «Электротовары». Светильники, розетки, лампочки. Такой тупорылой суке, как Галька, никогда ничего большего не светило. Долго она здесь работала. Удивительно, что он и через десять лет сохранился. Ну а хули, лампочки нужны.
Посетителей нет, три затрапезного вида продавщицы, скучковавшись, скучали в зале. Типичные стервы. Нелюбимые мужья, случайные дети, паскудная жизнь.
— Привет, девчонки! — оскалился я им. — Как жизнь молодая?
— Живём, — глухо отозвалась одна.
— Это… — начал я, — тут девушка одна работала некоторое время назад. Может, знаете. Галей звали.
— Я Галя, — пробасила другая.
Все трое заржали.
— Да нет, ты не то, что мне нужно. Другая Галя требуется.
— Как фамилия-то? Здесь полно Галь работало.
— Кобякова.
Реакция оказалась какой-то странной. Бабы напряжённо переглянулись, словно говоря: «Эге, чувачок, да ты вон куда клонишь!» И в следующую секунду попытались своими некрасивыми мордами изобразить, что они не при делах. Что про Галю слыхом не слыхивали.
— А чё надо-то? — выдавила одна. — Ты кто ей?
— Брат, — я решил не блефовать.
— Брат? — удивилась она. — Кирилл?
— Он самый.
— Освободился что ль?
Ссукабля, приехали! Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой. Цыганская почта в действии.
— Знаешь меня?
— А то!
Вгляделся в рыхлые линии её лица, но память ответов не давала.
— Марина. Я Галю хорошо знала. Ой, а она ведь уволилась…
— Да знаю я. Мне её нынешний адрес нужен, она мне не сообщила.
Марина оглядела пустой зал.
— Пойдём-ка, — кивнула мне.
И повела меня в подсобку. С таким видом, словно мы от снайперов прятались. Что за дела такие?
— Ну что там с Галькой-то? Куда съебалась?
— Я тебя часто в магазине видела, — заговорила Марина. — И домой к вам как-то приходила. Мы с тобой танцевали даже, не помнишь?
— Нет.
