просто невероятной мышечной массой, ну и экипировались соответствующим образом в невесть откуда взявшиеся кольчуги.
— Бедная бацилла, — пожалел Антохин несчастного Змея Горыныча.
Однако доморощенный дракон грозного вида пришельцев не убоялся и принялся самым воинственным образом царапать землю огромными когтями могучих лап, которые, не в обиду ему будет сказано, очень уж походили на куриные. Но размах перепончатых крыльев впечатлял. Не говоря уже о туше, которая размерами не уступала салону самолета, предназначенного для местных авиалиний. Пасти тоже были ничего себе. Тем более что их было целых шесть.
Дракон устрашающе клацал всеми своими зубами и клыками и без конца изрыгал огонь. Впрочем, на отважных витязей этот огонь не произвел особенного впечатления: прикрываясь щитами, они атаковали грозную рептилию с двух сторон. Конечно, силы были вроде бы неравные — два добра молодца против одного дракона, но следует учесть, что у дракона было шесть голов, а у добрых витязей по одной. Зрелище было захватывающее в своем драматизме и непредсказуемости. Дракон кружился на одном месте, норовя подцепить героев огромными клыками. Но и витязи были не лыком шиты, и скоро у несчастного Змея Горыныча осталось только четыре головы.
Катюша захлопала в ладоши. Антохин сокрушенно вздохнул — создавалось впечатление, что он болеет за дракона, и это обстоятельство, конечно, характеризовало гориллу не с самой лучшей стороны. А витязи между тем вошли в раж и работали мечами без устали, тесня Змея к горе, на которой возвышался Железный замок. Несчастное животное изнемогало в бесплодных попытках сохранить свою жизнь. Огненные языки, изрыгаемые уцелевшими головами, уже не так часто тревожили витязей. Тем более что голов очень скоро осталось всего две. Уяснив, что сопротивление бесполезно, Змей Горыныч принял отчаянную попытку скрыться с места происшествия, но был схвачен за перепончатые крылья отважными витязями и повержен наземь в самом жалком и непристойном виде. То есть без голов, без хвоста и с переломанными крыльями.
— Во костоломы, не нам чета, — подвел итог жестокой битвы Антохин.—А птичку жалко.
Свершив героическое деяние, достойное занесения в анналы отечественной истории, доблестные витязи резко сдали в объеме и росте, вернувшись к своему изначальному состоянию. Видимо, мощь, дарованная им на время ужасной битвы богом Йо, иссякла. Однако кольчуги, мечи и щиты остались. Так что витязи выглядели весьма импозантно на фоне гражданского населения в лице Кравчинского и Катюши, не говоря уже об оборотнях-урках, которые если и могли чем-то похвастаться, так только звериными рылами.
— Ну и что теперь? — спросил Кудряшов, завистливо оглядывая героев.
— Будем штурмовать замок, — надменно отозвался Колян Ходулин и жестом полководца ткнул окровавленным мечом в неприступную твердыню.
— Вообще-то, если исходить из общепринятых правил, они должны открыть перед витязями ворота, — предположил Кравчинский, чем вызвал скептические ухмылки окружающих.
И, как вскоре выяснилось, скептики оказались абсолютно правы. Никто и не подумал открывать перед победителями ворота замка. А чтобы прошибить их, требовался, по меньшей мере, бульдозер, а еще лучше — танк. К сожалению, танка у витязей не было, а стучаться мечами в обшитые стальными пластинами ворота было совершенно бесполезно. Кравчинский оглядел высоченные стены и выразился в том смысле, что легче, наверное, взобраться на Останкинскую телебашню. Стены были гладкие, как стекло, а для того чтобы соорудить лестницу подобной высоты, понадобилась бы уйма времени. Да и приставить такую лестницу к стене в принципе было невозможно.
Ситуация создалась почти патовая, требующая для своего разрешения больших умственных усилий.
Взоры витязей обратились на Аполлона Кравчинского, который как боевая единица ничего особенного из себя не представлял, зато обладал изощренным умом поэта и мечтателя.
И граф Калиостро не ударил в грязь лицом и не уронил чести мага и прорицателя.
— Надо искать подземный ход, — нарушил он непродолжительное молчание.
— Легко сказать, — коротко хохотнул Бульдог. — Да мы за день этот замок не обойдем!
— Не говоря уже о том, что этот ход наверняка замаскирован, — поддержал подельника Антохин.
— Вход надо искать в драконовой пещере, — изрек верховный жрец храма Йо и этим своим умственным озарением потряс почтенную публику.
Экспедиция немедленно спустилась из заоблачных высей к подножию холма и сгрудилась у входа в пещеру.
Антохин первым сунул в ее устрашающий зев свой приплюснутый нос и обернулся к соратникам, полный впечатлений:
— Воняет.
— Будем надеяться, что покойный Змей Горыныч жил холостяком, — сказал Ходулин и, отстранив гориллу, шагнул в пещеру.
Пещера поражала своими размерами, но охать и ахать по этому поводу исследователям было некогда. Зато они излазили все закоулки и темные углы логова Змея и нашли-таки то, что искали. Ступеньки подземного хода вели вверх, и не приходилось сомневаться, что рано или поздно отважные путешественники окажутся внутри неприступного с виду сооружения, каковым, безусловно, выглядел Железный замок. Если в замке был гарнизон, то надо признать, что он проявил поразительную беспечность. Никто не остановил лазутчиков не только на лестнице, но и во дворе замка, где они очутились минут через пятнадцать после начала своего беспрецедентного по смелости предприятия. Очень может быть, зашитники крепости просто не ждали нападения с этой стороны, ибо кто же, находясь в трезвом уме и твердой памяти, сунется в логово Змея Горыныча.
Изнутри Железный замок впечатлял не менее, чем снаружи. Во всяком случае, чтобы проверить все его многочисленные помещения, потребовались бы недели, а то и месяцы. Однако таким вагоном времени исследователи не располагали, а потому с энтузиазмом восприняли предложение Кравчинского взять «языка». Тем более что таинственный замок был все-таки обитаем. За те пять минут, что исследователи хоронились под аркой, по двору пробежало несколько существ, по внешнему виду претендующих на статус мыслящих, а следовательно, как минимум, говорящих. Одного такого типчика Аникеев с Кудряшовым подкараулили в каком-то из замковых переходов и в два счета загнули ему салазки. Существо пискнуло, но сопротивления практически не оказало, из чего авторитеты заключили, что «язык» им попался покладистый.
— Какие люди в Голливуде! — обрадовался при виде пленника неугомонный Антохин. — Министр финансов в правительстве Демона Зла господин Венидиктус собственной персоной.
— Какой еще Венидиктус? — удивился попугай. — Ты что, рехнулся?
— Это не я рехнулся, — оскалила горилла свои отвратительные зубы. — Это у тебя глаза повылазили. Слышь, Веня, у тебя закурить не найдется?
— Вы меня с кем-то перепутали, — попробовал протестовать попугай, но тут же был разоблачен и подвергнут легкой экзекуции, сопровождаемой жутчайшими угрозами. В частности, кабан Кудряшов клятвенно пообещал сделать из Венидиктуса чучело и выставить в музее на всеобщее обозрение. Другие угрозы звучали несколько мягче, но тоже ничего хорошего предателю не сулили.
— Меня заставили, — попробовал оправдаться несчастный попугай. — Меня принудили.
Но этот жалкий лепет стоил ему только пары лишних тумаков. После чего Венидиктус окончательно сломался и выразил готовность сотрудничать с силами добра.
— Где Иванов? — спросил его Ярослав.
— Здесь, в замке, — отозвался шепотом Веня. — Но стерегут его так, что не подступишься.
— А кто стережет-то?
— Какое-то жуткое существо. Могущественнейший маг и чародей. Великий и ужасный. Властитель Внеземелья и окружающих миров. Ну и так далее, и тому подобное.
— Еще один вирус, — ахнул Антоха, — А Гриня тоже здесь?
— А где ж ему еще быть? Мы уже собрались убираться отсюда подобру-поздорову, да, вишь, замешкались.
— А чем знаменит этот великий и ужасный чародей? — спросил Кузнецов.
