почувствовал, что она напряглась. Почему его прикосновение так подействовало на нее? — в смятении думал он. Почему…
От Джослин пахло цветами, весной…
Лукас сжал ее в объятиях. Теплые, мягкие груди прижались к его груди, и кровь бешено застучала у него в голове.
Лукас наклонил голову и нашел ее губы. Их нежность и вкус превзошли его ожидания.
Если так приятно целовать ее, что же он чувствовал, когда занимался с ней любовью, в смятении подумал Лукас. Джослин дотронулась пальцами до его щеки, и это прикосновение обожгло его, словно раскаленное железо. Он крепче сжал ее в объятиях.
Кончиком языка Лукас провел по нижней губе Джослин, изнемогая от желания.
Она задрожала, и ее реакция усилила его возбуждение. В тот же момент резкая боль пронзила его голову.
Лукас инстинктивно замер, боясь шевельнуться.
Джослин почувствовала что-то неладное.
— У тебя заболела голова, — сказала она и осторожно выскользнула из его объятий. Он ощутил чувство обездоленности.
Лукас принужденно ухмыльнулся и сказал:
— Я слышал, что головную боль используют как предлог, чтобы избежать секса, но я впервые узнал, что занятие любовью может вызвать головную боль. Все в порядке, — объявил Лукас. — Ничего страшного. Внезапная острая боль.
— Нам нужно купить еду и какую-нибудь одежду.
— Тогда поехали!
Джослин смотрела, как Лукас встает и осторожно закрывает стеклянные дверки камина. Наклонив голову, он внимательно осмотрел керамические изразцы, а затем провел рукой по ковровому покрытию.
— Что ты делаешь? — с любопытством спросила Джослин.
— Проверяю, не попала ли искра на ковер. Должно быть, подсознание подсказывает мне, что делать, — произнес он, наконец. — Мы можем спокойно уехать. Кстати, где именно находится город, в который мы направляемся?
— Не имею представления!
Лукас попытался извлечь что-нибудь из памяти, попытка не удалась.
— Не волнуйся, — успокоила его Джослин. Мы выберем какое-нибудь направление и будем его придерживаться. Раньше или позже, но мы доберемся до цивилизации.
— Вот это «позже» и беспокоит меня, — возразил Лукас. — Когда мы ехали сюда, дорога выглядела довольно пустынной. Несколько заправочных станций и изредка бар — вот и все.
— Да, это так, — согласилась в раздумье Джослин. — Поэтому нам лучше двигаться вперед, потому что мы знаем, что там, откуда мы приехали, ничего нет.
— Звучит логично. Могу я сесть за руль?
— Нет! Завтра, если хочешь, ты можешь поездить по подъездной дороге и узнать, что ты почувствуешь, — стараясь смягчить отказ, сказала она.
— Как будто мне пятнадцать лет и я взял покататься машину отца, — сухо заметил Лукас и внезапно моргнул. Перед его глазами предстал образ седого, разъяренного мужчины. Чем был вызван его гнев, Лукас не знал. Как и многое другое, что исчезло из его памяти, разочарованно подумал он.
Хотя, возможно, подсознание вызвало этот образ в ответ на его замечание о машине отца. Может быть, это был его отец. Если так, он отнюдь не выглядел терпеливым родителем.
— Ты сказала, что мои родители умерли?
Он смутно припомнил, что она говорила об этом, когда он лежал в больнице.
— Да. Твоя мать умерла, когда ты был маленьким мальчиком, а отца не стало пять, нет, почти шесть лет назад.
— От чего он умер? — спросил Лукас.
Джослин покачала головой.
— Я не помню, чтобы когда-нибудь называли причину смерти. Ты можешь спросить Ричарда. Он должен знать.
Лукас покачал головой.
— Теперь это не имеет значения. Мне просто интересно. Поехали!
— Хорошая мысль! — согласилась Джослин. — Мне бы хотелось вернуться до темноты. Не очень-то приятно ездить по этим узким петляющим дорогам, когда темно.
Лукас ожидал почувствовать какой-нибудь внутренний отклик на ее слова, но он ничего не ощутил и подумал, что или дороги не такие уж плохие, или он так привык к ним, что не замечает, какие они.
В расстроенных чувствах Лукас направился к выходу.
Глядя, как Джослин застегивает пальто, которое она вынула из стенного шкафа, он нахмурился. Ей нужна толстая пуховая куртка, теплые перчатки, шерстяная шапка и кашемировый шарф. Это пальто, возможно, годится для города, где она не бывает подолгу на открытом воздухе, но здесь она быстро замерзнет. У Джослин изящная фигура, и она выглядит очень хрупкой. Как фея цветов. Сексуальная фея цветов. И он хочет, чтобы она выглядела именно так, а не как Снежная королева.
— Ты готов? — звонким от счастья голосом спросила Джослин, радуясь, что они вместе.
— Всегда готов!
Лукас вышел вслед за ней и запер дверь. Нужно, чтобы у нее был свой ключ, решил он. Ему не нравится, что без него она не может попасть в дом.
Как только они оказались на дороге, Лукас вынул из кармана бумажник и принялся изучать его содержимое.
— Что ты делаешь? — Джослин отвела глаза от узкой дороги и бросила на Лукаса быстрый взгляд.
— Подсчитываю наши ресурсы для предстоящих покупок. У меня ровно триста семьдесят два доллара.
— Не волнуйся, у меня есть кредитная карточка. Мы воспользуемся ею, а наличные деньги оставим для непредвиденных обстоятельств.
— Кредитная карточка? — переспросил Лукас и вновь заглянул в бумажник. — И у меня есть. Даже две, — он вынул платиновую «Америкен экспресс» и «Мастеркарт».
— Карточка «Америкен экспресс» предназначена для деловых платежей. Эдварда хватит удар, если ты используешь ее в личных целях. Эдвард — твой главный бухгалтер, — объяснила Джослин, видя его недоумевающий взгляд.
— Да, это не деловые платежи, — согласился он.
Если не считать, что это мошенничество, виновато подумала Джослин.
— Не беспокойся, у твоей второй карточки почти безграничный кредит.
Лукас удивленно поднял черные брови.
— Если у нас такой кредит, это означает, что у нас много денег?
— Одно не обязательно следует из другого, — сухо возразила Джослин. — Кредит часто дают, не опираясь на здравый смысл. Но в данном случае ты прав. Ты можешь купить почти все, что тебе захочется.
— Понимаю, — медленно произнес Лукас. — Значит, мы можем…
Он не договорил. Что-то большое и коричневое внезапно выпрыгнуло из кустов и метнулось через дорогу.
Джослин резко затормозила.
— Клянусь жизнью, это отец Бэмби! Ему повезло, что он такой быстрый, иначе он бы больше не был отцом. Живым, я имею в виду.
— К счастью, ты хороший водитель, — облегченно вздохнул Лукас. — Эти олени по-настоящему опасны.
— Но они такие грациозные! — в восхищении воскликнула Джослин.
