Однако за девять лет совместной жизни ребенок так и не появился. Они ездили к специалисту, чьи консультации вытянули все их сбережения, но ничего не помогло: три выкидыша в течение первого триместра. Последний случился после того, как погиб Квентин.
Вода полилась через край; ахнув, Сара осторожно переложила цветы в никелированное ведерко — подарок Квентина на годовщину. Плохо, что ей не удалось уследить за эмоциями в присутствии Рейфа. Она постаралась придать лицу беспечное выражение и повернулась к нему:
— Давай выйдем во двор. Сегодня такая хорошая погода.
— Показывай дорогу.
Звук его шагов по чисто вымытому линолеуму и камням дорожки отдавался у нее в ушах, пока они шли к огороженному деревянным заборчиком саду. После смерти ее мужа и третьего нерожденного ребенка Сара посвятила себя обустройству сада. Квентин был хорошим плотником, но работать с землей у него получалось плохо. Сара не смогла продать дом, но почувствовала нестерпимое желание создать что-то живое в этом мире, полном смерти. Она начала с неприхотливых цветов и кустов, потом, когда они прижились, добавила цитрусовые деревья, которые дадут тень.
Она поставила орхидеи на круглый столик, накрытый для двоих. Рейф медленно прошелся по саду, осмотрелся, присвистнул:
— Потрясающе.
— Квентин любил работать в саду.
Ложь далась ей легко: она хотела посмотреть, как Рейф отреагирует на упоминание о ее муже. Рейф замер и перевел взгляд с фонтана на Сару:
— Соболезную.
Множество людей говорили ей это, но в устах Рейфа эти слова ощущались почти физически.
— Ты немного запоздал с соболезнованиями.
— Ты ждала, что три года назад я подам признаки жизни?
Она ждала, что он подаст признаки жизни четырнадцать лет назад. Она ни за что бы не подумала, что одна-единственная ссора может уничтожить все, что между ними было. Она ждала, что он напишет ей хоть словечко или позвонит, ждала целый год, прежде чем окончательно отчаяться и попытаться начать двигаться дальше. Однако ему совсем не обязательно знать об этом.
— Твой отец и Пенни подали признаки жизни, даже пришли на похороны.
Сара чувствовала, как сделавший всего шаг к ней Рейф обнимает ее взглядом, гладит, трогает.
— Ты слишком молода, чтобы быть вдовой.
Она обхватила себя руками, словно защищаясь:
— Никогда не бываешь готов к тому, чтобы терять любимых.
— Значит, ты его любила, — сказал он бесцветным голосом, с ничего не выражающим лицом.
— Я вышла за него замуж. — Сара отвернулась от его пытливого взгляда и включила электрогриль. — Если бы не любила, не вышла бы.
— Подростки часто непостоянны в этом вопросе.
Сара посмотрела на Рейфа через плечо:
— Не стоит бросать мне тонкие намеки. Если тебе есть что сказать, просто скажи прямо. Я знаю, что это не ревность; скажи мне, в чем дело?
Рейф подошел совсем близко и взял с ледника контейнер.
— Ты пригласила меня, — сказал он, передавая ей котлеты, — чтобы накормить чизбургерами.
Сара выхватила контейнер у него из рук, чувствуя, как гнев снова разгорается в ней, несмотря на все попытки сохранять спокойствие. Рейф смотрел на нее так спокойно, словно они были просто старыми друзьями, собравшимися весело провести время. Что ж, так могло быть, если бы он связался с ней после возвращения. Она могла бы сделать вид, что все нормально, прошлое быльем поросло, но то, что он пять месяцев игнорировал ее, живя с ней в одном городе, разбередило уже почти зарубцевавшиеся шрамы.
— Да, я любила его. И тебя до него тоже любила. Что с того? Ты уехал из города, позволив одной несчастной ссоре уничтожить наши отношения. Что мне оставалось делать? По-твоему, я должна была всю жизнь прожить в мыслях о тебе? Я осталась дома, но это не значит, что я застыла на месте во всех остальных смыслах.
Он кивнул и улыбнулся, хотя глаза у него были не слишком веселые.
— Тебе всегда хорошо удавалось поставить меня на место.
— Кто-то же должен, — пробормотала она, укладывая котлеты на гриль; мясо затрещало.
Рейф сел за стол, вытянув перед собой ноги.
— Ты за этим меня пригласила?
Сара постаралась не смотреть на эти длинные, стройные ноги.
Черт, как она могла так легко отвлечься от своей истинной цели? Усилием воли уняв бушующий внутри огонь, Сара осторожно села напротив Рейфа. Если она не справится с собой как можно быстрее, есть риск, что они так и не доберутся до разговора о персонале фабрики.
— Вообще-то я хотела поговорить об «Уорт индастриз».
— Теперь фабрика называется по-другому.
— Да-да, конечно. Именно о покупке я и хотела поговорить. Рейф, ты всегда был амбициозным, но тот, кого я когда-то знала, вовсе не был бессердечным. Не обязательно уничтожать фабрику. Производство, конечно, очень замедлилось, но его вполне можно восстановить в прежних объемах, просто надо подумать немного. — Она наклонилась к нему, протянула к нему руку. — Человек, основавший «Надежду Ханны», не может так поступить с рабочими. Что на самом деле происходит?
— Фабрика не соответствует современным стандартам. — Его рука скользнула навстречу, и Сара подумала на секунду, что он сожмет ее руку, но он только вытащил орхидею из ведерка. — Оттягивая официальное закрытие, я лишь откладываю неизбежное. Лучше сразу оторвать присохшие бинты.
Сара сжала кулаки, заставляя себя дышать размеренно и глубоко.
— Это будет слабым утешением для моих родителей, когда они потеряют работу.
— Мы с моими людьми разработали специальные предложения для давно работающих на фабрике.
— Дающие им меньше половины того, чего они ожидали.
Ветер принес из-за забора водяную пыль от соседской оросительной системы, но это нисколько не охладило ярость Сары.
— Я мог бы предложить больше, но это было бы неразумно. — Рейф начал водить хрупким цветком по ее кулаку, пока пальцы не разжались. — Наши ресурсы исчерпались бы через пять лет после увольнения.
— Это ты так говоришь. — Она выхватила у него цветок и откинулась на спинку стула.
— Можешь не верить мне, это не важно, — надменно сказал Рейф. — Я просто любезно объясняю тебе ситуацию. Твое одобрение мне не нужно.
— Мое мнение никогда не было тебе нужно, даже когда оно было важно.
Слова сами собой сорвались с губ; она была слишком зла на него, на его ложь, чтобы уследить за ними. Она уехала бы с ним из Виста-дель-Мар, если бы он женился на ней, а он хотел поехать в Лос- Анджелес, слишком огромный город, где ей было бы некомфортно. И тогда она поняла, что он вовсе не хотел жениться на ней, а просто чувствовал себя обязанным сделать это. Воспоминание об этом до сих пор причиняло ей боль, а она привыкла прятать боль за вспышками гнева. Ее темперамент всегда развязывал ей язык. Это случилось и сейчас, хотя она не собиралась показывать ему, что ей все еще больно.
— Сдается мне, ты не так уж преуспела в том, чтобы оставить прошлое в прошлом и двигаться дальше. — Он отодвинул ведерко и перегнулся через стол. — Сдается мне, ты все еще что-то чувствуешь ко мне.
Конечно, она что-то чувствовала к нему — и ненавидела себя за это! Она была по-прежнему одержима им, как четырнадцать лет назад.
— Если ты считаешь желание рвать и метать чувством, то да.
— Когда-то мы находили в такой несдержанности свою прелесть. — Он встал и подошел к ней, оперся о стол, слишком близко к ней, слишком близко. — И должен признать… — Он сжал ее руку. — Когда я рядом с тобой, когда я вижу тебя, чувствую твой запах, я едва могу сдержать себя.
