— Нет, в лондонской школе экономики после Джакарты и Техасского университета.
Они пошли по тропинке обратно, обогнули террасу и вышли к дому, перед которым раскинулась холмистая зеленая лужайка. Глазам их предстал впечатляющий ряд французских окон, распахнутых навстречу летней ночи: стеклянные панели сверкали как ограненные алмазы, медные ручки и защелки блестели как золотые. Сквозь окна и двери струился свет и лились звуки вальса.
Митчелл Сторм с удовольствием подставил лицо легкому ночному ветерку. Он отчетливо различил в воздухе привкус соли и моря. Должно быть, где-то совсем рядом океан. Сквозь размеренный шум набегающих на берег волн послышался одинокий крик чайки.
Он закрыл глаза и представил себя на острове Сторм. Шотландия казалась такой близкой… и такой далекой.
— Ты считаешь ее врагом? Митчелл очнулся:
— Кого?
— Эту девушку.
— Всякий человек — враг до тех пор, пока не докажет обратное, — уклончиво заметил Митчелл.
Йен Маккламфа кусал губы.
— Это высказывание прозвучало бы более уместно в устах кого-нибудь из членов клана лет двести пятьдесят назад. Во времена восстания3.
— Полагаю, мы тогда им здорово всыпали.
— Мы старались соблюдать нейтралитет. История говорит, что твой прапрапрапрапрапрадед по очереди принимал у себя перед самой Каллоденской битвой и красавца принца Чарли, и Камберлендского мясника.
Нужно будет подучить шотландскую историю, отметил про себя Митчелл.
— Мясника Камберлендского? — спросил он вслух.
— Ну, герцога Камберлендского, который возглавлял армию англичан. Их силы насчитывали девять тысяч человек и вдвое превосходили силы повстанцев. Битва продолжалась всего час, но кровопролитие на этом не закончилось: и тот пасмурный день, и последовавший за ним унесли многие-многие жизни. Каллоденские болота обагрились кровью лучших воинов Шотландии.
— Какое счастье, что мы тогда соблюдали нейтралитет! — сардонически заметил Митчелл.
— Каждый делает то, что ему приходится делать. Митчелл иронически изогнул бровь:
— Опять Берне?
Могучий шотландец покачал головой:
— Нет, отец. — Маккламфа использовал малейшую возможность, чтобы преподать небольшой урок родной истории. — Строго говоря, жители Сторма всегда держались особняком. Мы не относимся ни к южной равнинной Шотландии, ни к северной горной.
— Как жаль, что нейтралитет и дипломатия не помогли нам оплатить счета иотстроить заново разрушенные стены замка.
— Сейчас наступили трудные времена для жителей западных островов, — услышал он в ответ.
Митчелл осознавал, что теперь ответственность за восстановление родовых владений легла на его плечи. Он должен был обеспечить островитянам если не процветание, то хотя бы нормальное существование.
Но, намереваясь обратиться к Виктории Сторм за помощью, Митчелл мало рассчитывал на ее сочувствие. Он понимал, что она едва ли способна проникнуться бедами жителей маленького острова по другую сторону океана. И не исключал того, что вся затея с американской родственницей окажется напрасной.
— А почему бы нам не подождать и не зайти к твоей кузине завтра? — предложил его друг.
— Утром после бала? — Митчелл покачал головой. — Более неподходящее время трудно представить. И вообще, я не собираюсь просить свою дорогую кузину назначить мне аудиенцию. Я сам выберу время для разговора.
Йен Маккламфа отступил на шаг и задумчиво посмотрел на роскошную четырехэтажную виллу.
— Чертовски большой дом.
— Да.
Йен отступил еще на шаг.
— Полагаю, у них это считается загородной дачей.
— Видимо, так.
— Это какие же деньги надо иметь, чтобы содержать такую громадину.
— Да уж не маленькие. — Митчелл решил поделиться с Йеном полученной информацией. — Наша кузина унаследовала не только этот дом, но еще и роскошные апартаменты в Нью-Йорк-Сити, виллу на Средиземном море и коттедж на лыжном курорте в швейцарских Альпах.
Йен присвистнул:
— Клянусь костями святого Колумба!
Это было для него проявлением высшей степени изумления.
— Да, у Виктории Сторм действительного много денег. Эндрю неплохо позаботился о себе.
— Это уж точно.
Митчелл чувствовал, что Йен потрясен до глубины души.
— А ты знаешь, как называли здесь таких, как Эндрю Сторм, в прошлом веке?
— Н-ну, — Маккламфа скорчил гримасу.
— Бароны-разбойники.
— Что ж, определение верное, — одобрил Йен.
— Да.
Они пошли к дому. Митчелл прошел вслед за приятелем через черный ход на кухню: здесь повсюду блестели начищенная медь и нержавеющая сталь; огромное пространство заполняли мраморные разделочные столы, шкафы, буфеты, огромные плиты и жаровни, морозильные камеры и холодильники. Друзья какое-то время следили за безостановочной работой поваров в высоких белых колпаках, служанок в черных платьях и белоснежных фартуках и официантов в шотландских костюмах.
Почти не разжимая губ, Митчелл отдал приказание:
— Хватай поднос с бутербродами и неси его в зал. Он видел, что Йена страшит вся эта авантюра.
— И что дальше? — угрюмо спросил Йен.
— Держи глаза и уши открытыми.
Йен Маккламфа взял первый попавшийся поднос.
— Что именно я должен искать?
— «Виктории». И учти, что они могут быть любой формы и размера, особенно мраморные. В списке, который у меня есть, ясно указано, что на аукционе 1879 года было выставлено как минимум шесть разных «Викторий».
— И если я найду одну из них?
— Тогда я отправлюсь к своей дорогой кузине и предложу ей сделку, от которой она не сможет отказаться.
— Думаешь, она поедет?
— Я сделаю так, что она будет вынуждена поехать, — убежденно заявил Митчелл, поднимая огромный поднос, уставленный вазочками с черной икрой и тончайшими розовыми ломтиками лососины.
— Надеюсь, ты не прибегнешь к обольщению?
— Ты же сам говорил: каждый делает то, что ему приходится делать.
Воцарилось недолгое молчание.
— Почему бы тебе не начать обход с террасы и садов, азатем переместиться в бильярдную и Большой зал? — предложил Митчелл, давая вспыльчивому шотландцу время, чтобы остыть.
Йен радостно поставил поднос на место.
— А ты куда?
— А я пока понаблюдаю за нашей дорогой кузиной.
— Прошу тебя, будь осторожен, приятель.
