красота ее действительно была необычной. Редкой.
— Тогда просто выкиньте ее на улицу, пускай убирается восвояси.
Последние слова Лядов говорил, глядя расширенными, упоенными кровью глазами на Чарли, уже сидящую в его машине, на его хозяйском месте и отчаянно шарящую руками по сиденью, подлокотникам и ближайшим стенкам. Ник находился за ней, на месте былой хозяйской подруги, ныне ставшей блюдом для слуг, и тоже шарил.
— Вы двое! — счастливым командным голосом позвал Лядов. Чарли с Ником, занятые лихорадочными поисками, даже не обернулись. Зато пара конвойных замерли на самых подступах к вожделенному телу, успев уже снять маски. Лица их были искажены: губы подрагивали, обнажая клыки, глаза неотрывно следили за пирующими товарищами. — На меня глядеть!! — рявкнул Лядов. — Намордники на рыла!!
И они подчинились, к удивлению Чарли, оторванной резким криком от поисков панели управления либо какой-нибудь кнопки, способной хотя бы закрыть двери. Она прекрасно помнила, мало того, вспоминала в последнее время почти ежеминутно откровение профессора Кукола о том, что при виде крови вампиры теряют над собой контроль, что это сильнее их. Значит, было у них за душой что-то сильнее «зова крови». Наверное, страх потерять работу.
— Пленных в клетку! Девчонку через полчаса ко мне в зал! — распоряжался Лядов сухо. То, что девчонка может каждую секунду взвиться в воздух и улететь на его любимом флаере, его, кажется, волновало мало. — И чтоб ни царапинки на товаре! Ни-где! Найду… — Он поглядел пристально на обоих подчиненных и медлительно нехорошо улыбнулся. Очень нехорошо. Хоть лица охранников были наполовину скрыты, похоже было, что у них в масках резко понизилось содержание кислорода. К тому же у бедняг пропал аппетит: они больше не косились на желанное блюдо, с урчанием дегустируемое в двух шагах товарищами. Лядов пообещал ласково, почти что мурлыча: — А я найду. Вы меня знаете.
Чарли принялась помогать себе в поисках кнопки ногами, колотя ими в пол и в обивку: перспектива стать товаром ей совсем не улыбалась, а еще меньше ей хотелось стать объектом для поисков царапин. Лучше уж тогда товаром. Хотя царапин на ней после странствий по болотам и лесам была раскидана чертова уйма: далеко искать не надо. Ник с воодушевлением поддерживал ее в пинании салона. Шикарнейший флаер, одна кнопочка от которого стоила, наверное, целое состояние (потому, наверное, и спрятали), трясся и раскачивался, как жаба при случке, только что не квакал. Лядов поглядел озабоченно в сторону машины и резко переменил тему, вернувшись к милому сердцам подчиненных командному тону:
— Живую девку — любую — одеть и ко мне, сейчас же! Не вздумайте привести эту! — он ткнул в сторону беснующейся в машине Чарли: — Эту — через полчаса! — И добавил напоследок, словно что-то вспомнив: — Вам двоим — трое суток на концентратах! Каждому! — После чего развернулся и пошел все тем же широким шагом делового человека к домику-пагоде, где и растворился за светящимися дверьми.
Охранники, вытащив без особого труда из машины Чарли и Ника, поволокли их в другую сторону, к мрачной кубической глыбе. Чарли не спешила использовать хлитс, страх ее немного развеялся: в случае чего она может пригрозить охранникам, что пожалуется на них в Центральный Вампирский Комитет и лично товарищу Лядову (какая-то древняя номенклатурная пурга, позаимствованная на одном дремучем файле по истории Земли еще в прошлой жизни. Но как звучит!!!), в критической ситуации будет стращать напрямую — увольнением с работы, и мысли потекли в другом направлении, прямо противоположном бегству. Бежать, когда судьба подвела ее вплотную к одному из настоящих Игроков? Да она просто рехнулась, а точнее, завязла, заигралась, как несмышленое дитя, как Ник, сопротивлявшийся охранникам отчаянно, но, к счастью, совершенно непродуктивно. Чарли не хотела признаться себе, что присутствие Лядова держит ее в постоянном напряжении, вызывая в ней отчаянный внутренний страх, соединивший в себе ее детский ужас перед чем-то неведомо-зловещим и робость перед чересчур властными взрослыми людьми. Едва босс скрылся, она вздохнула свободнее и как-то моментально сообразила, что за бурей личных впечатлений она, кажется, перепутала цели — собственную с главной, даже с архиглавной, как говорил кто-то из последних земных фараонов. Чего ей бояться, когда у нее под рукой всегда верное, безотказное оружие? Так почему бы ей пока не остаться — смотреть, слушать, искать новых сторонников — любых, но по возможности сильных. Таких, как Леха. И в нужный момент нанести удар. Необязательно хлитсом. Как, чем и кому именно предстоит наносить решающий удар, пока неясно. Ясно только, что необходимо ударить. И так, чтобы наверняка, без промаха.
Когда Чарли вытащили из машины и она как следует разглядела то, что творилось шагах в пяти от нее на ярко-зеленом гризеле, ее решение затаиться и вести подрывную деятельность, ведущее в идеале к спасению мира и человечества, едва не приказало долго жить, и даже появилось сомнение — стоит ли это решение того, чтобы ради него молча перешагивать через чужую беду, когда имеешь все возможности помочь, даже спасти?.. Три черных тела почти полностью закрывали распростертую на зеленом женщину — двое присосались к запястьям, один, тот, что впился в шею, залез на нее сверху и вполне характерно двигался. Чарли с ужасом поняла, что одним питием крови тут не обходится. Если мгновение назад она еще пыталась утешить себя тем, что девица все равно не умрет, а поскольку была стервой, то не слишком потеряет в вампирском обличье, то теперь дело приняло совсем иную окраску. Все! К черту все! Пусть человечество спасает кто-то другой. Никакая цель не оправдывает таких… средств.
Чарли сжала левый кулак, и тут же в него скользнуло гибкое лезвие, нагретое теплом ее тела, ставшее ей родным. Ее защитник. Ее и всех, кто окажется рядом и будет нуждаться в защите и в спасении. Пускай даже наперекор благу человечества.
В это мгновение девица едва слышно блаженно простонала:
— Да… Да… Еще!.. — И, кажется, попыталась закинуть ноги на паука, впившегося в ее шею, но у нее на это не хватило сил. Руки тоже были заняты.
Чарли отвернулась, медленно разжимая уже опустевший кулак. Рука дрожала. Это ерунда. Сейчас пройдет. Лишь бы охранник ничего не заметил. А он, похоже, не заметил — газует вперед, прямиком к черной глыбе, волоча ее за локоть той самой левой руки и изо всех сил стараясь не оглядываться. Завидует, болезный. Ничего, не завидуй, на всех хватит, и тебе наверняка тоже останется. Не крови, так всего остального. Ох, там же Ник позади!.. Увидит ведь это, как не увидеть!..
Она резко обернулась и через мгновение перевела облегченно дух: второй тащил Ника под мышкой, перекрыв ему кислород перчаткой, которой хватило на все лицо, и угрюмо игнорируя его отчаянные дерганья. Дело тут было, конечно, не в заботе о нравственности подрастающего поколения, а скорее в том, что Ник с самого начала попытался пустить в ход зубы, как настоящий вампир. Чарли жутко захотелось чмокнуть его наконец-то в щеку. Нельзя, никак нельзя ему здесь оставаться! Вот только куда же он без нее?.. Пропадет. А с ней — тем более пропадет. Ладно, появится Леха и что-нибудь придумает. Хорошо, ребенок ничего не видел. Вряд ли, конечно, он понял бы до конца, что происходит, но само зрелище грубого надругательства, кровавой оргии над хрупким женским телом и главное — ощущение своего бессилия помочь наверняка запечатлелись бы в его памяти надолго, если не на всю жизнь. А для самой Чарли это оказалось просто жестоким испытанием. И уроком. Ведь она только что была на волосок от убийства — не только тех троих, что пили одновременно кровь женщины, по очереди с ней совокупляясь, а сначала того, кто утаскивал саму Чарли с места событий и до сих пор тащит, то есть практически непричастного лица. Невиновного. В тот момент она зарубила бы его — на раздумья просто не было времени. Утешительно, конечно, что в компании, которая там позади чавкает и похрюкивает, царит всепоглощающий оргазм: жертва и палачи, можно сказать, нашли друг друга в этом жестоком и полном разочарований мире. А еще утешительней, что все это так вовремя прояснилось. Просто уникальный случай! Какая-то порнографическая сказка про Белоснежку и трех поросят, неожиданно для всех закончившаяся хеппи-эндом. Как правило, такие сказки заканчиваются совсем иначе, и уж кому, как не ей, это знать: саму отмывали коньяком от крови скотов. А если бы Ларри тогда ее не спас? Тоже, допустим, ради какой-то великой цели? Как же это — ради великой цели всеобщего спасения и не спас? А вот ведь как бывает, оказывается. Хорошо, что у него ее не было. То есть была, конечно, цель, но попроще — спасти ее. Он и спас. Полив при этом с ног до головы кровью. «А как иначе?.. — подумала Чарли. — Выходит, что никак. И чем грандиознее цель, тем больше крови будет пролито. За нее. Против нее. И просто по ходу дела. Чем же тогда благородная цель отличается от низкой?.. Видимо, одним — конечным результатом». В это Чарли верила свято. А с остальным придется смириться. Привыкнуть. И… научиться. Самой. Убивать.
Глава 7
