еще придется выводить Чарли из гаража обратно на Простор. После чего ей вероятно, предстоит пилить до дому пешим ходом. Причем перспектива утреннего променада казалась ей с каждым шагом все более реальной.
Остановившись рядом с Лехой напротив двери, она спросила с сомнением:
— Уверен, что меня пропустит?..
— Не дрейфь, прорвемся, — авторитетно заверил он. — Автоматику обмануть легче, чем живого человека. Даже детям порой это удается. Ну мы-то, понятно, давно уже не дети. Он взял ее за запястье, строго, по-инструкторски глянул в глаза.
— А теперь ты должна меня слушаться и делать все в точности, как я скажу. Да?
Что он ее, за дурочку держит?
Чарли кивнула энергично, и еще раз — для вящей убедительности.
Он подвел ее за руку к самой двери, поставил к ней лицом почти вплотную, сам встал позади и вдруг крепко обхватил Чарли обеими руками — за талию и через плечо, поперек груди. Она ворохнулась было, в инстинктивном стремлении вывернуться, а то и закричать, тогда он сказал ей прямо в ухо:
— Как только откроется, шагай вперед. Резко. С правой ноги. Готова?
Чарли в ответ только скрипнула зубами, сглотнув возмущенную реплику: «Идиот. Предупреждать же надо».
Охота была пререкаться в дверях. Над ухом прозвучало:
— Дорогу!
Дверь быстро скользнула в сторону. Чарли, не ожидавшая от двери такой прыти, на мгновение замешкалась, но Леха позади налег, подтолкнув своей ногой ее правую ногу. В результате они дружно шагнули за дверь. Едва переступив порог, Чарли тут же выскользнула из кольца обнимающих рук: потискал немного в целях конспирации и хватит, а то, того и гляди, понравится. Ему, конечно.
Дверь за их спинами моментально закрылась, не заподозрив никакого подвоха — система, видимо, анализировала голос допускаемого, а не его удельный вес.
Они стояли теперь в широком коридоре, относящемся к предшлюзовым зонам станции. Надо сказать, что от ведущего корабля данное помещение отделяло расстояние в добрый десяток километров. Однако отсюда попасть на корабль можно было уже за несколько секунд с помощью экспресс-лифта: лифтовые двери располагались во множестве вдоль левой стены коридора. Правую же стену украшали прозрачные шкафы, похожие на витрины, демонстрирующие фантастически прочный, невероятно комфортный и самый дорогой вид одежды, созданный когда-либо человеком, способный полностью поддерживать и даже стимулировать жизнедеятельность человеческого организма на протяжении многих часов — а то и суток — в условиях критических температур и абсолютного вакуума. Короче говоря, в шкафах хранились суперпластичные космические скафандры новейшего поколения. Для счастливчика, которому повезло влезть в такой скафандр, выход в открытый космос становился чем-то вроде экзотической экскурсии.
Следуя за Лехой по коридору, Чарли на ходу разглядывала скафандры, прикидывая мысленно, пошел бы или нет такой силуэт к ее фигуре, и представляя в матово отсвечивающих окошках шлемов свое лицо. Похожие мысли одолевают обычно женщину перед витриной очень дорогой одежды, которую она не в состоянии себе позволить.
— Нравится? — поинтересовался Леха, при этом неожиданно меняя направление и двигаясь прямиком к ближайшей витрине со скафандром. И, остановившись рядом с витриной, деловито обернулся к Чарли:
— Хочешь его примерить?
Да он, оказывается, еще и приколист.
— А на дежурство ты что, уже не торопишься?
Он нетерпеливо мотнул головой:
— Я отметился при входе, и теперь, считай, пошло мое рабочее время. Так ты не против, чтобы его надеть?..
Мерить этот спецкостюм?.. Сейчас, здесь, при нем?.. Зачем? Чтобы ощутить себя на минутку в шкуре крутого космонавта?.. Заманчиво, конечно, кто бы спорил: право влезть в подобную супершкуру имеют лишь очень немногие избранные. А все остальные, те, которые не избранные, только безнадежно мечтают — даже не выйти в этом скафандре в космос, а прожить хотя бы пару минут внутри такого наряда. Да кто ж признается в столь откровенном детстве?
Заметив ее колебания, Леха пояснил, исподтишка посматривая на часы:
— Это не шутка. Ты бы мне очень помогла: в следующей скорлупе барахлит система связи, я попытаюсь ее наладить, а ты влезешь в эту и послушаешь, трещит там что-нибудь или нет.
Но это же совсем другое дело! На таких условиях не согласиться было просто грех.
Прыгать и хлопать в ладоши Чарли, разумеется, не стала, чтобы не ронять достоинства по пустякам, а просто пожала снисходительно плечами: помогу, мол, что ж делать, раз уж без меня вам никак не справиться. Леха этого аристократического жеста, увы, не видел и не оценил: словно и не сомневаясь в ее согласии, он уже всунулся за прозрачную дверь шкафа и освобождал там от держателей скафандр. Тягая скафандр, он зачем-то принялся просвещать Чарли по поводу отдельных элементов его устройства:
— Видишь клаву на левом запястье? Ну, кнопочки с буквами? Это как бы пульт управления скафандром. Включается левой верхней, следующая — амортизаторный антиграв… — Леха осекся, вопросительно взглянув на Чарли — понимает ли, о чем речь? Она сделала брови домиком — дескать, вольно ж вам девушку технической лабудой грузить? Леха, проигнорировав ее красноречивую мимику, разъяснил настойчиво: — При падении на планету амортизатор постепенно погасит скорость, не даст тебе разбиться, понимаешь?.. Третья кнопка — двигатель, вон там ранец за спиной, здесь вот на кисти рычажок, вот он, видишь — вправо-влево, вверх-вниз, куда тебе надо лететь, туда смещаешь. Ну и так далее, остальное тебе ни к чему.
«А этот самый амортиграв с двигателем мне, можно подумать, к чему?..» — изобразила она недоуменной гримаской, но Леха вновь глядел на часы. Чарли скептически хмыкнула: не иначе как парень собирался засекать время ее одевания в скафандр. Инструктора из себя изображает, не иначе. Между тем Леха неожиданно бросил скафандр наполовину извлеченным из шкафа, схватился за свое левое запястье, нащупал там что-то под манжетом — ясно, что не часы — и потянул наружу.
Чарли хоть и поняла уже, что подлинное призвание Лехи — стоматология, и заранее дала себе слово больше не ронять при нем челюсть, сейчас невольно нарушила это слово, при этом отступив на шаг. Леха, как заправский факир, вытягивал из своего рукава что-то длинное, тонкое и извивающееся, играющее по всей длине мягкими радужными переливами, что-то, напоминающее одновременно лазерную ленту, тонкое боевое лезвие из сверхгибкого сплава и экзотическую змею.
Чарли даже не нашла в себе силы набрать в грудь достаточную порцию воздуха, чтобы спросить, что это такое и зачем оно надо. Она просто стояла, открыв рот, и едва ли не шире — глаза, позабывшие на какое-то время моргать.
Лишь окончательно вытянув «змею» из рукава, Леха заметил состояние Чарли и очень натурально удивился:
— Неужели никогда не видела такой штуки?..
«Штуку» он держал двумя пальцами в опущенной руке, она свисала до полу, нервно, словно в нетерпении подрагивая и переливаясь, как настоящая змея.
Вопрос — глупее некуда. Зачем спрашивать, когда и без того весь ее вид говорил о том, что да — не видела.
— Это же хлитс. Прибор такой, вроде сенсора.
Он поднял руку с «прибором» и проделал несколько быстрых движений пальцами. Хлитс засвистал, рассекая воздух едва уловимым радужным призраком, создав вокруг Лехи зримую иллюзию шального смертоносного ветра. Чарли шустро сделала еще пару шагов назад; общее представление о том, что такое сенсоры, у нее имелось, но, признаться, она как-то не так представляла себе эти «приборы».
Совсем не так.
Леха опустил хлитс в прежнее положение и продолжил как ни в чем не бывало:
— Ты должна надеть его на руку. Он нам проанализирует заодно внутреннее состояние скафандра.
— Н-на руку?.. — растерялась Чарли, непроизвольно пряча за спину обе руки.
— Ты ведь левша? Тогда лучше на левую, — подходя, деловито сообщил Леха и коснулся рукой ее
