— Ничего?
— Ничего.
После паузы Холмс спросил:
— Какую же причину смерти вашей дочери установил доктор Кнапп?
Миссис Хистер усмехнулась.
— Сначала он сказал, что это переутомление. Как вам это понравится?
— Это нелепо, — воскликнул я. — Это говорит о том, что он и понятия не имел о причине смерти.
— Многие этому не поверили, — согласилась миссис Хистер, — и поэтому, подавая официальный отчет, он изменил причину на «женские проблемы», что вынудило замолчать любого в округе. Никто не будет обсуждать такие вещи, — она поморщилась. — Люди такие старомодные.
— Были ли когда-нибудь у вашей дочери гинекологические проблемы? — спросил я, но она покачала головой.
— Никаких осложнений при рождении ее сына не было. Она была здоровая девочка. Сильная и ладная.
Я украдкой посмотрел на Холмса, который больше, чем кто-либо, желал бы держаться подальше от таких деликатных вопросов, и действительно, он был очень напряжен, но глаза его сверкали интересом.
— В своем письме вы намекаете на убийство, — сказал он.
— Убийство это, мистер Холмс. Жестокое убийство самого дерзкого вида.
— А убийца? Вы верите, что это Траут Шу?
— Я знаю, что это он!
— Почему вы так уверены?
— Моя дочь сказала мне, — мгновенно ответила миссис Хистер.
— Ваша… дочь-покойница?
— Да, мистер Холмс. В течение нескольких ночей она приходила ко мне во сне и рассказывала, что ее убил Траут Шу. Она мечется между мирами, как в ловушке, она связана с этим миром злом, свершившимся над ней. Пока правосудие не восторжествует над убийцей моей дочери, ее призрак будет скитаться по земле. Вот почему, господа, я прошу вас помочь мне с этим делом.
Холмс сидел неподвижно и изучал лицо миссис Хистер, ожидая — как, впрочем, и я, — не проскользнут ли искры безумия или хитрости, замешанной на обмане, в ее глазах, но мы не видели этого. Она была невозмутима, чиста и убедительна, чего никто из нас не ожидал, учитывая безумный стиль ее письма. Холмс откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы. Долгие секунды его молчаливых размышлений отсчитывались украшенными резьбой напольными часами, и немало времени пришлось им отсчитать до тех пор, как Холмс заговорил.
— Я помогу вам, — сказал он.
Миссис Хистер закрыла глаза и опустила голову. Через мгновение ее плечи задрожали от беззвучных рыданий.
Часть четвертая
— Вы ей, конечно, не верите, Холмс, — сказал я, когда мы легким галопом ехали по уединенной дороге на паре лошадей, которых добрая леди одолжила нам.
Но, пока мы двигались по усыпанной солнечными пятнами тропинке, Холмс, ехавший верхом на гнедом мерине, так и не ответил мне.
И только после того как мы добрались до гостиницы в Льюисбурге и поручили лошадей конюху, Холмс остановился и посмотрел сначала в темнеющее американское небо, а потом на меня.
— А почему бы и нет? — ответил он, как будто я спросил его только что, а не час назад.
Я хотел было возразить, но Холмс не стал продолжать.
Часть пятая
Следующее утро мы встретили на телеграфе, где Холмс продиктовал дюжину телеграмм, предоставив мне расплатиться со служащим. Потом мы пошли в муниципалитет, где Холмс потребовал встречи с прокурором округа, неким мистером Джоном А. Престоном. После прочтения верительных грамот мистер Престон сначала удивленно поднял густые брови, а затем вскочил на ноги.
— Боже мой! — сказал он.
Холмс скупо улыбнулся.
— Вижу, что я немного известен даже вдали от Лондона.
— Немного! Боже мой, мистер Холмс, нет ни одного законника в Соединенных Штатах, который не слышал бы о великом детективе-консультанте. Не далее как восемь месяцев назад я присутствовал на лекции в Норфолке на тему современных методов работы полиции, в которой преподаватель трижды цитировал выдержки из вашей монографии. Я считаю, будет справедливо сказать, что будущее полиции и следовательского дела многим обязаны вам, сэр.
Слова Престона пробили брешь в обычной невозмутимости Холмса, на мгновение утратившего дар речи.
— Благодарю вас, сэр. Хорошо бы, чтобы и Скотланд-Ярд изменил свою точку зрения.
— Дайте им время, мистер Холмс, дайте им время. Нет пророка в своем отечестве, — Престон засмеялся над своей шуткой и указал нам на кресла. — Чем я могу быть полезен великому Шерлоку Холмсу?
— Я перейду прямо к делу, — сказал Холмс, и подробно изложил Престону все, что мы узнали от миссис Хистер, и показал ему письмо, с которого все и началось. Престон пожевал краешек своих усов, очень похожих на моржовые, и вернул письмо Холмсу.
— Миссис Хистер уже обращалась ко мне, — признался он.
— И вы ничего не сделали?
Престон откашлялся.
— Честно говоря, мистер Холмс, эти края изобилуют суевериями. Хотя здесь, в Льюисбурге, мы довольно современны, большая часть населения Западной Вирджинии по-прежнему малообразованна, и очень многие из моих сограждан глубоко суеверны. Каждый человек знает историю про призрака или гоблина, и не один раз кто-то сидел в том самом кресле, где сидите вы, и рассказывал мне историю, услышанную от друга или родственника, который уже несколько месяцев или лет покоится в могиле. Чудаки с безумными глазами, мистер Холмс; край суеверных мужланов.
— Вы считаете, мистер Престон, что миссис Хистер тоже чудачка с безумными глазами? — тон Холмса был ледяным, ведь на самом деле женщина впечатлила моего друга своей искренностью.
— Ну, — осторожно сказал Престон, — в конце концов, призрак ее дочери…?
— Вы этому не верите?
— Я хожу в церковь… — сказал Престон, но не решился продолжить свою мысль.
— Вы, я надеюсь, по крайней мере были столь любезны, что ознакомились с материалами дела, включая записи коронера?
— Нет, сэр… Признаюсь, что я не подошел к этому делу достаточно серьезно, чтобы позаботиться о дальнейшем расследовании.
— Я сам отнесусь к этому серьезно, — сказал Холмс с резкостью.
Они сидели по разные стороны широкого дубового стола Престона, и, глядя на обвинителя, я убедился, что сидящему не нужна даже жестикуляция, чтобы создать впечатление полного внимания и даже любезности.
— Будьте любезны, зайдите завтра, в десять часов утра, — сказал он. — Я тогда полностью
