По палубам прокатился восхищенный шепот. Святой Михаил! Святой Михаил! Великий полководец прибывает на борт «Союза Нерушимого»! Угасшая надежда вспыхнула в солдатах и матросах, до чьих ушей донеслось это прозвище. Не потребовалось дополнительных указаний, чтобы маленький бот оказался окружен двойной противоракетной зашитой. Сразу несколько радаров сканировали пространство вокруг него. Диспетчер линкора отдал приказ открыть часть силового поля, чтобы принять судно.
Обессиленный переговорами, Ганнибал откинулся на спинку кресла. Думан, пораженный диалогом, свидетелем которого он только что стал, прирос к полу. Лишь куриный капитан бесстрашно правил бот в направлении гигантского борта линкора. Хотя, возможно, он вовсе не был бесстрашным, а просто не до конца понимал всю опасность, которая им угрожала.
Глаза Ганнибала повернулись к экрану заднего вида, на котором застыли две точки.
– Я всей душой надеюсь, что мы ушли из его когтистых лап, – сказал адмирал. – Но Натас не оставит попыток добраться до Серафимы.
– Ему не видать ее, как своих ушей! – отозвался Думан.
Ганнибал помолчал, вспоминая о чем-то.
– Как раз ушей-то у него и нет.
Думан несмело улыбнулся. Позади фыркнул подошедший Антонио.
Лежавший на полу Шахревар открыл глаза, вдохнул полной грудью. Служанки помогли ему переместиться в кресло. Там он вновь смежил веки, запрокинул голову и провалился в беспокойный сон.
Большую часть времени, пока длилось преследование, Даймон сидел, уткнувшись взором в рифленый пол. Он не смел поднять глаз, потому что ежесекундно ощущал на себе пристальный взгляд Нины Гаты. Но иногда, когда за иллюминаторами происходило какое-то движение, отвлекающее наставницу, он тайком глядел на Серафиму. И то, что он видел, угнетало.
Девушка ни разу не повернула голову в его сторону. Она больше не хотела смотреть на Даймона, и он стал сомневаться в реальности случившегося в грузовом отсеке. Что там произошло? Кажется, держал девушку в объятиях. Невероятно. Теперь это казалось сном.
А еще в том сне она добивалась признания. Она хотела услышать, что именно Зверолов освободил адмирала. Но Даймону было неловко сказать это, особенно под ее пристальным взором. Он не хотел показаться девушке самодовольным и хвастливым, а сейчас ругал себя за проявленную нерешительность. Парень упустил шанс завладеть сердцем сиятельной дочери. И все, что теперь оставалось, это ловить ее взгляд, пытаться прочесть в нем хотя бы намек на то, что девушка не потеряла к нему интерес.
Но она продолжала игнорировать его.
А Серафима и в самом деле не хотела смотреть на Даймона. Слова наставницы жгли девушку, внутри все горело от стыда. Она осознала непристойность собственного поведения и старалась подавить страсть, которая в ней вспыхнула. Лучшим способом было не смотреть в сторону юноши. Вместо этого она думала об Уильяме. Или, по крайней мере, пыталась думать.
… До причала под днищем линкора оставалось не больше мили. Флагман Пограничного флота занял все иллюминаторы. Его борт напоминал гигантское поле, рассеченное тоннелями и желобами, над которым поднимались башни и фермы, многие гораздо крупнее бота. Стволы орудий смотрели грозно, истребители и ракетоносцы застыли на выступающих в космос площадках. Линкору «Союз Нерушимый» вместе с четвертой крейсерской эскадрой предстояло встретить бесчисленный флот Натаса, пришедший из-за солнца.
Серафима поднялась со своего места, вслед за ней встали Нина Гата и служанки. Всем не терпелось покинуть чужую палубу, оставить мрачный отсек, вдохнуть чистого воздуха, свободного от горьких запахов. Слишком долго свита Серафимы находилась в окружении врагов.
Шахревар наконец полностью пришел в себя. Он посмотрел на сидевшего напротив Даймона, который не смел подняться без приказа. Затем глянул в иллюминатор на приближающийся борт линкора. Голубоватый щит силового экрана, напоминающий кусочек атмосферы, стал подниматься, открывая проход к причалу.
Разместившийся в пилотской кабине Ганнибал держался за обрубок руки и тоже смотрел, как раскрывается перед ними силовое поле линкора.
– Ну, вот мы, наконец, у своих, – произнес Антонио. – Я, признаться, не надеялся, что мы сможем…
В окна ворвалась вспышка, уничтожив в отсеках цвета и краски. Палубу, переборки, людей накрыло белым светом. По фюзеляжу прокатилась короткая дрожь, которую никто толком не ощутил, потому что следом в бот ударило нечто настолько сильное, что хрустнули балки каркаса, а в пассажирском отсеке в двух местах лопнула обшивка.
Дикий свист выходящего воздуха наполнил помещение. Потолочные плафоны стали взрываться один за другим, и на пассажиров посыпались осколки горячего стекла.
– Что за… – услышала Серафима обрывок фразы, кажется, Думана.
А затем пронзительный белый свет сменился морем огня. Оно было таким неистовым, что сбитой с ног Серафиме показалось, будто пламя ворвалось внутрь бота и пожирает ее заживо. Сиятельная дочь даже ощутила, как на ней вспыхнуло платье, хотя это была иллюзия, созданная раскаленным воздухом. Девушка кричала, но из-за свиста уходящего воздуха не слышала своего крика. Казалось, что бот причалил не к линкору, а опустился в распахнутые врата ада.
Туманный след двойного выстрела, похожий на огромный падающий столб, медленно таял в небе. Он протянулся над фермерскими полями, над Мохнатыми горами, материковыми лесами, уходя в стратосферу и дальше, в космос. Над стенами орудийного форта поднялся победный рев. Можно было подумать, что так орки встретили заход солнца и наступившую ночь. Однако чернокровые радовались не этому, а яркой вспышке на небе. Вспышке в том месте, где раньше находился флагман Союзного флота, к которому и тянулся след выстрела планетарных орудий.
Раскаленный плевок ворвался в приоткрытое отверстие силового щита, прожег корпус линкора и расколол его на две части. Потоки плазмы прокатились по уцелевшим палубам, поглощая огнестойкие переборки и не обращая внимания на системы пожаротушения, и добрались до складов с боеприпасами, гигантских накопителей энергии, емкостей с техническими газами. И через минуту серия взрывов затопила оставшиеся части флагмана. Так была уничтожена одна из главных надежд флота – линкор «Союз
