к ней вместе с катаной.
Он не мог шевельнуть ни единым членом.
– Я знаю, где твоя тень, Рап! – закричал Зверолов. – И я верну ее тебе, поверь! Но я готов отказаться от мести, если ты немедленно освободишь девушку и позволишь нам уйти!
Полторы минуты…
Рап медленно приблизился к юноше, дерзнувшему угрожать демону ада. Планетарные орудия за его спиной содрогнулись от очередного выстрела. Мир на несколько секунд погрузился в ядовитую зелень. Тугое «ВВААХ!!» долбануло по барабанным перепонкам.
– Та, за кем ты пришел, больше не человек.
– Нет, – обессиленно прошептал Даймон.
– Теперь она сенобит.
Обвивавшие шею кольца сжимались все крепче, полностью перекрыв доступ кислорода. Нина Гата не собиралась сдаваться и, ухватив змею за хвост, пыталась ее содрать. Но все было тщетно. Сила Марии была такова, что наставница не оттянула даже полвитка.
Хромированный полукруг пилы в руке Игнавуса, отражая свет единственного плафона, тускло светился в полумраке. Сенобит долго смотрел на инструмент, словно постигая некое знание, сокрытое в металле.
– Я все-таки закончу объяснение, – произнес он. – Вуртузианская каракатица обитает на больших глубинах сернистого океана и способна выдержать агрессивную среду демонической крови. Ее тело как нельзя лучше подходит для замены человеческому сердцу.
Змея приподняла треугольную голову и заглянула в глаза своей жертвы. Нина хотела двинуть по ней чем-нибудь тяжелым, но сил уже не было. Краем глаза она видела, как Игнавус взял еще и скальпель.
«Нет!» – хотела крикнуть Нина, но из раскрытого рта не вырвалось даже хрипа.
– Человеческое сердце слабо. – Скальпель опустился к груди Серафимы. – Оно просто не выдержит той боли, которая ожидает девушку в дальнейшем.
Игнавус разрезал платье, чтобы обнажить грудь.
– Мама! – тихо позвала Серафима. – Мамочка!!
– Каракатица заменит его. – Зубья пилы коснулись белой кожи. Нина распахнула рот в безмолвном крике.
– Не смей! – раздался повелевающий голос.
Нина вздрогнула. Даже сквозь боль и удушье она ощутила, как по телу побежали мурашки, когда под сводами, где умирали надежды, послышался посторонний голос. Она не могла понять, откуда он взялся, ведь их было всего трое в этой комнате!
Даже змея Мария удивилась настолько, что ослабила хватку. Нина смогла втянуть в легкие немного воздуха. Игнавус глянул во тьму угла, откуда исходил голос.
– Мама, – облегченно выдохнула Серафима. – Мамочка. Ты все-таки пришла.
Из тьмы вышла Фрея. Величественная, излучающая благородную красоту, волевая. На ней было ее лучшее платье, в тщательно уложенных волосах сверкала царственная диадема.
От нее исходила благодать, наполняющая сердца.
– Ты не тронешь мою дочь, Натас! – твердо сказала Фрея.
Змея разжала кольца, и Нина смогла вдохнуть полной грудью.
– Как же мне страшно, – притворно ответил Игнавус и указал на нее скальпелем. – Призраков вроде тебя я десятками съедаю на завтрак!
– Мама, – вырвалось у Серафимы. На фоне боли и кошмарных образов, которые возбуждал в ней змеиный яд, лицо матери казалось ей невероятно милым и спасительным.
Фрея посмотрела на дочь, взгляд ее дрогнул. Но когда она вновь обратила свой лик на сенобита, в него вернулась уверенность.
– Ты отпустишь мою дочь и Нину.
– Ты угрожаешь мне? – опешил Игнавус. – Мне?! Демону, который тебя убил?!
– То, что ты убил меня, не означает, что ты заполучил власть над моей душой.
– Что ты можешь сделать, призрак?
– Немного в этом облике. Но все же кое-что.
– Убирайся назад в долины Баратрума! – рассердился Натас.
– Да, мне придется уйти, – согласилась Фрея. – Но прежде чем я сделаю это, я бы хотела кое-что сказать.
Она вдруг повернулась в сторону Нины, но обратилась не к наставнице, а к змее, что душила ее:
– Мария, трепетная дочь Сигизмунды. Ты ведь понимаешь человеческую речь, не так ли? Я хочу сказать тебе пару слов, ты не будешь против? Там, откуда я пришла, я кое-кого повстречала.
– Стой! – опомнился Натас – Фрея, давай поговорим…
– Поздно! Так вот, Мария. На каменистых долинах Баратрума мне повстречалась великая змея Сигизмунда. Твоя мать, Мария.
