– Был п-приказ, двадцать минут назад. П-принять войска и разместить на орбите.
– Какие войска? Где принять?
– Принять здесь, – ответил офицер. – Г-гвардейскую.
– Корабли гвардейской дивизии лягут на орбиту Геи?
– К-кажется, да.
Траян вдруг почувствовал, что ему тоже хочется расстегнуть верхнюю пуговицу кителя.
Хотя для сиятельной дочери были подобраны самые богатые покои, в их убранстве все же сквозил рыцарский аскетизм. Пол из бурого камня был застлан грубым вязаным ковром, стены укрыты примитивными гобеленами. Окно узкое, а из мебели только кровать, тумба и небольшое зеркало – естественно, разбитое.
Днем Серафима не обратила на интерьер ровным счетом никакого внимания, и только сейчас, бесплодно пытаясь уснуть, лежала с открытыми глазами и оглядывала «мужицкий люкс», как его презрительно окрестила Нина. Разглядеть удалось не все. Свет плафона возле кровати не доставал до дальней части комнаты, и противоположные углы были погружены во тьму. Серафима помнила точно, что, когда вошла сюда днем, там было пусто. Лишь на гобелене красовался вышитый рисунок Великой змеи Сигизмунды и ее дочери Марии, обвивающей тело матери.
Теперь ей казалось, что в углу что-то находится. Разглядеть это «что-то» было невозможно. Нужно встать и включить общий свет – тогда будет ясно, что в углу никого нет. Все, что она видит, есть плод ее воображения. «Ого! – вдруг спохватилась она. – „Никого“! Вот я и одушевила свое видение».
В груди поднялось волнение. Серафима уже собралась выполнить задуманное, когда темнота в углу шевельнулась. Часть тьмы отделилась от основной массы и выдвинулась к свету. Сгусток не рассеялся, а лишь слабо колыхался. Девушка теперь отчетливо видела, что это все-таки не «что-то», а «кто-то».
Она судорожно сглотнула.
– Кто бы вы ни были – я вас не звала!
Сгусток тьмы плавно покачнулся. Как человек, который собирался двинуться на зов, но затем остановился.
– Серафима, – тихо раздалось из темноты, и девушка узнала голос матери.
– Нет, – в ужасе пробормотала она.
Из темноты появилась рука. И девушка узнала ее: и перстень, и широкий рукав платья. Она даже почувствовала запах духов, который исходил от Фреи в то памятное утро.
– Нет! – уже громче произнесла девушка. – На Ковчеге не может быть сенобита. Ему сюда не пройти.
– Поверь мне, Серафима… – просил сладкий голос – Позови меня.
Серафима оглянулась на разбитое зеркало.
– Шахревар! – жалобно протянула она.
Гудок аппарата связи прозвучал громко и тревожно. Серафима подпрыгнула на кровати. Зыбкая тьма всколыхнулась, и протянувшаяся из нее рука исчезла.
Сиятельная дочь быстро поднялась с кровати и включила свет. Как она и ожидала, угол оказался пуст. Аппарат связи трезвонил настойчиво, даже бесцеремонно. Периодически оглядываясь на дальнюю часть комнаты, девушка подошла к интеркому и включила его.
– Простите меня, Серафима, – раздался в ухе голос Антонио. – Но я не мог сдержаться… Соединяю.
Над интеркомом на тумбочке вспыхнул экран. В первый момент девушка не узнала человека, который появился перед ней – настолько он постарел.
– Доченька!
Ее глаза невольно увлажнились.
– Папа…
– Как я рад, что с тобой все в порядке! – трогательно произнес глава Великой Семьи. – Я так счастлив, что ты просто не представляешь! С того момента, как я узнал о происшествии в Храме Десигнатора, я не нахожу себе места. Не хватало… – Голос великого мужа дрогнул. – Не хватало потерять еще и тебя.
– Значит, мама…
Он пристально смотрел на нее, прежде чем ответить.
– Мамы больше нет.
Она выдержала прямой взгляд. Не опустила глаза и не заплакала, хотя очень хотелось.
– Я это чувствовала, – произнесла она тихо. – Но все-таки надеялась, что мои чувства меня обманывают.
– Где ты сейчас? Я забыл спросить Антонио.
– На Ковчеге паладинов.
Аркелл на мгновение задержался с ответом.
– Как неожиданно… Впрочем, это лучшее решение из всех.
