безопасности 22 марта 1999 г. было указано представителю Мингосимущества).
Во– вторых, долго не могли определиться с председателем комиссии. По постановлению Примакова им был назначен министр Мингосимущества Ф.Р. Газизуллин, но тот сначала долго болел, затем подал прошение об отставке с поста министра по состоянию здоровья, а потом, в марте 1999 г. был неожиданно приглашен к Президенту и оставлен главой Мингосимущества.
За всеми этими бюрократическими аппаратными играми был, однако, глубокий подтекст, связанный с «чубайсовской приватизацией» и восходящий еще к 1994 г. к первой правительственной комиссии по зарубежному имуществу, во главе которой стоял другой министр и тогдашний вице-премьер – О. Давыдов.
18 января 1995 г. без всякой предварительной подготовки (беседы о целях встречи, подготовки справки от Экспертного совета и т.п.) Масарский и я неожиданно были приглашены на правительственное заседание в Белый дом к вице-премьеру О.Д. Давыдову. В одном из залов заседаний, так знакомом мне по работе экспертом в бывшем Верховном Совете РСФСР, сидело человек пятьдесят чиновников разного ранга из МИД, Минфина, ГКИ, ЦБ, СВР и других министерств и ведомств.
После краткого вступительного слова вице-премьера слово для сообщений по 15-20 минут каждое было предоставлено Масарскому и мне.
Масарский вкратце рассказал о своих хождениях по коридорам власти в 1992-1994 гг. а я – о зарубежном российском золоте и основных регионах размещения «царской» и «советской» недвижимости, посетовав, что ГКИ до сих пор не имеет полного реестра этой недвижимости, особенно в странах «третьего мира» (я даже изложил письмо старика-негра из Танзании, случайно попавшее в наш Экспертный совет: я стар, охранять больше не могу – заберите обратно 20 домов-коттеджей, построенных в джунглях 30 лет назад ГКЭС для своих специалистов).
Помнится, поразила реакция зала: тишина, ни вопросов, ни реплик, ни выступлений (аналогичная реакция была и четыре года спустя, 22 марта 1999 г. на заседании Совета безопасности, о котором речь пойдет ниже). Давыдов попытался было расшевелить зал, сам начал задавать риторические вопросы, но тщетно – тишина.
В итоге был принят Протокол № ОД-П6-П26-5 от 18 января 1995 г. в котором министерствам и ведомствам предлагалось «провести поиск архивных материалов, подтверждающих права Российской Федерации за рубежом» и «один раз в квартал докладывать в Правительственную комиссию по защите имущественных прав РФ за рубежом, создаваемую (?! – Авт.) в соответствии с поручением Правительства РФ от 26 октября 1994 г. № АЧ-П6-39648».
В части нашего Экспертного совета в протоколе была сделана запись: поручить юристам правительства осуществить «правовую экспертизу выявленных в архивах министерств, ведомств документов и документов профессора Дипломатической академии МИД России В.Г. Сироткина» (подробнее см. Приложения, док. 11).
Излишне говорить, что ни «поквартально», ни «погодично» ни одно ведомство или министерство в «Правительственную комиссию» ничего не доложило, если не считать обстоятельной справки архива ФСБ «Из истории происхождения золотого запаса России» от 17 января 1995 г. представленной к совещанию в Белом доме и переданной после совещания секретариатом Давыдова в наш Экспертный совет (см. Приложения, док. 1).
Между тем несостоявшаяся комиссия Давыдова могла бы значительно облегчить свою задачу, обратись она заранее в наш Экспертный совет за информацией о банке данных по недвижимости и золоту за рубежом или к таким энтузиастам, как выпускник МГИМО Ю.Н. Кручкин («советская» гражданская и военная недвижимость в Монголии), к ученому секретарю ИППО полковнику в отставке В.А. Савушкину (по церковной недвижимости в Святых землях на Ближнем Востоке) или отставным полковникам Е.И. Карабанову и В.П. Никифорову по «советской» военной и гражданской недвижимости: в Германии – 695 объектов, Австрии – 2415 объектов, Румынии – 295 объектов и Венгрии – 244 объекта (Приложения, док. 10).
Как отмечалось позднее в справке Счетной палаты РФ об итогах проверки работы ГКИ (Мингосимущество) в 1996 г. а также в подготовительных материалах к заседанию Совета безопасности 22 марта 1999 г. (в частности, в записке замсекретаря А.М. Московского секретарю Совбеза Н.Н. Бордюже в феврале того же года), эти «поручения выполнены не были» (см. Приложения, док. 8, 15).
Поручение правительства от 26 октября 1994 г. осталось на бумаге – Правительственная комиссия по защите имущественных прав за рубежом во главе с Давыдовым так и не приступила к работе, а вскоре, при очередной перетряске кабинета Черномырдина, и сам Давыдов был отправлен в отставку вместе с «отставленным» МВЭС (в 1996 г. в эйфории победы на второй президентский срок Б.Н. Ельцин упразднил это ключевое министерство, а «осколки» – торгпредства – «подарил» П.П. Бородину).
Понятное дело – никто и не намеревался «осуществлять правовую экспертизу» документов профессора Сироткина.
Между тем после бесплодного правительственного совещания 18 января 1995 г. у Давыдова ситуация с поиском, учетом и особенно с эксплуатацией (т.е. с отчислениями в федеральный бюджет валютной прибыли) зарубежной российской собственности ухудшалась день ото дня.
Это наглядно показала справка Счетной палаты за конец 1996 г. о проверке ГКИ-Мингосимущества. Отсылая читателя в деталях к несколько сокращенному тексту справки (см. Приложения, док. 8), а также к публикациям в российской прессе (как правило, они были сделаны в 1996-1998 гг. благодаря «утечкам» копий справки из самой Счетной палаты), подчеркнем лишь основные тенденции, объясняющие многолетнюю «пробуксовку» всех предложений нашего Экспертного совета по наведению порядка в деле государственного использования российских богатств за рубежом, в частности скрытый саботаж нашего ключевого предложения с 1994 г. – создание специального ФЕДЕРАЛЬНОГО АГЕНТСТВА ПО ЗАЩИТЕ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ИНТЕРЕСОВ РОССИИ ЗА РУБЕЖОМ Кстати, идею создания такого Агентства поддержал депутат Госдумы от КПРФ и соавтор законопроекта «Об имуществе РФ, находящемся за рубежом» Леонид Канаев («Российская газета», 27 мая 1998 г.), а также газета «Коммерсантъ-Daily» (21 мая 1998 г.). Важно также подчеркнуть, что аналогичные агентства по загранимуществу уже много десятилетий существуют в Великобритании и США.
Необходимость создания такого федерального органа, как Агентство, фактически вытекала из всего контекста справки Счетной палаты по проверке деятельности ГКИ за рубежом: ее общий вывод – ГКИ совершенно не справляется с возложенными на него функциями по загранимуществу.
Вот некоторые тенденции, получившие отражение в справке:
– у ГКИ нет ни необходимого штата (девять человек в главном управлении собственности за рубежом на 1509 объектов федеральной собственности в 112 странах мира на 3,24 млрд. долл.), ни зарубежного представительства, ни денег, нет методики оценки и поиска и даже полного реестра зарубежной собственности;
– ГКИ не располагает данными по финансовым вложениям – доли паев, акций, ценных бумаг юридических лиц. Между тем только во Внешэкономбанке на 1 ноября 1996 г. числились капиталы бывших совзагранбанков и их партнеров на фантастическую сумму в 4 трлн. 64,5 млрд. руб. После 1991 г. все эти капиталы остались за границей, и ГКИ ничего о них не знал, хотя еще 12 декабря 1995 г. правительственным постановлением № 1211 «Об инвентаризации собственности РФ, находящейся за рубежом» он обязан был это сделать в месячный срок (по данным депутата Л. Канаева, в 1998 г. пять бывших совзагранбанков с суммарным капиталом в один миллиард долларов вообще попытались уйти в «свободное заграничное плавание», освободившись от контроля Центрального банка РФ);
– ГКИ не выполняет одну из своих основных функций – контроль за поступлением в федеральный бюджет средств от использования зарубежной федеральной собственности (продажа, сдача в аренду, гостиничные и транспортные услуги и т.д.). Между тем, сообщается в справке Счетной палаты, только бывший МВЭС получил в 1994-1995 гг. от сдачи в аренду своего недвижимого имущества при торгпредствах 15,3 млн. долл. из которых перечислили в бюджет чуть больше половины – 7,65 млн. долл.;
– ГКИ фактически пустил в 1992-1994 гг. на самотек приватизацию бывших советских внешнеторговых объединений («Общемашэкспорт», «Разноимпорт», «Техностройэкспорт» и многие другие), что позволило нечестным внешторговцам искусно занизить величину уставного капитала, а разницу положить себе в карман (до 16,1 млн. долл. только при приватизации «Нафта Москва» и ВО «Техснабэкспорт»).
