можно ожидать. — Не стоит говорить Биллу, что она никогда не бывала севернее Алис-Спрингс и Эйерс-Рок, и то на автобусной экскурсии. — И те «опасности», которые вы перечислили, меня не беспокоят.
— А у вас нет… друга? Не собираетесь найти работу поближе к нему?
— Нет! И какое отношение это имеет к моей будущей деятельности, мистер Форстер? — возмутилась Джейн.
— Простите. Зачем вам семья? Вы еще так молоды, у вас вся жизнь впереди.
— Не льстите, мне уже двадцать шесть. И даже если бы было тридцать шесть, ничего бы не изменилось. Я не собираюсь выходить замуж. Никогда. Я не из тех женщин, кому нужна семья!
Какая-то неясная тень промелькнула в его серо-зеленых глазах. Удивление? Сомнение? Он же не подумал, что она?.. — Джейн вспыхнула от внезапного гнева.
Будь ты неладен, Билл Форстер! Рад убедиться, что я не претендую на тебя? Рад, что я поняла: твое приглашение — только знак осточертевшей мне благодарности, а не проявление хотя бы простой человеческой симпатии.
— Ну и когда начинаете бродяжничать? — пошутил Билл, и виду не подав, что заметил, какая буря чувств охватила самолюбивую Джейн.
Почему его так интересует ее будущее? — ломала голову девушка. Барби, в ней разгадка не совсем обычного поведения Билла. Нет! И здесь она ошибается…
Естественно его желание обрести для дочери заботливую маму, если не сейчас, то вскоре. Что бы он ни думал о суетных и корыстных женщинах, интересы Барби для него превыше всего. А может быть, он не хочет больше делить ее ни с кем, никогда? Возможно, убежден, что ни одна женщина не сможет заменить его погибшую жену?
— Джейн?
— Извините, я задумалась! Сначала я хочу немного отдохнуть. У меня уже год не было отпуска. Мои друзья живут в Голубых Горах и часто приглашают к себе погостить.
— Голубые Горы? — разочаровался Билл. — Ничего более привлекательного? Например, кругосветное путешествие?
— Кругосветные путешествия недоступны для меня, слишком дороги! — возмутилась она и тут же пожалела об этом.
Какое дело банкиру до возможностей ее бюджета? Стоит ли объяснять мистеру Форстеру, что ей приходится помогать своей овдовевшей матери? Что пожилая женщина не хочет переезжать из старого семейного гнезда, на ремонт и уход за которым нужны большие средства?
— Нам не пора ехать? — напомнила Джейн, опасаясь дальнейших расспросов.
Разве вы не волнуетесь за свою дочь? Вот что она имела в виду. Зная, как Билл Форстер боготворит Барби, Джейн не сомневалась: ничто на свете не задержит его на пути домой. Она опять вспомнила о том, что Билл заинтересовался ее планами на будущее: какое-то странное предчувствие сжало ее сердце.
Он ведь не собирается предложить ей должность няни Барби? Вряд ли медсестра стала бы заниматься уходом за детьми и домашним хозяйством. Теперь же он знает — Джейн остается медсестрой, так что эта версия не подходит. Меньше всего она хотела быть вовлеченной в чужую семейную жизнь. Особенно в жизнь этих людей. Прелестной девочки… Этого мужчины, затронувшего ее сердце.
Господи! Как же измучили ее раздумья о своей дальнейшей судьбе! Собственная семейная жизнь не для нее. Ей приходится быть осторожной, и, как это ни печально, грустно, трагично, она любой ценой должна защищать себя от интимных пут.
Бодрый голос Форстера прервал поток ее грустных мыслей.
— Вы абсолютно правы, Джейн. Пора ехать дальше!
Ультрамодный особняк Форстера в ряду прибрежных роскошных вилл, называемых «поясом банкиров», производил ошеломляющее впечатление. Многоэтажное палаццо на выступе скалы, с огромными окнами, широкими изогнутыми верандами.
Но, как профессионал-педиатр, Джейн решила: Билл выбрал не лучшее место для маленького ребенка. Отвесные скалы, крутые лестницы, внизу вода — все это представляет опасность для Барби. Неудивительно, что Билл Форстер так боится за свою дочь. Чтобы наблюдать за ребенком в этом дворце с таким ландшафтом, надо иметь стальные нервы.
Когда она рискнула высказать свои опасения, Билл спокойно ответил:
— Барби проводит время только в доме и на просторных верандах. Там совсем не опасно. — Он почувствовал скрытый протест спутницы. — Девочке хорошо на солнечных галереях, где много цветов и зелени.
Билл ввел гостью в дом, предупредительно открыв перед ней массивную дубовую дверь.
Джейн тотчас отметила, что великолепные комнаты обставлены со вкусом.
Декором дома занимался, безусловно талантливый дизайнер. Все в особняке являло собой изысканность и непогрешимое чувство меры. Но когда первое впечатление поостыло, Джейн подумала, что такой холодный интерьер скорее подходил для модного мебельного магазина, чем для семьи с маленьким ребенком. На полу — пушистые ковры палево-жемчужного цвета; кресла и стулья обиты бледно-голубым шелком, на котором будет заметно каждое пятнышко; на этажерках и полочках — хрупкий дорогой фарфор; даже телевизор стоял в специальной нише, инкрустированной бронзой и красным деревом. Вся эта красота стоила целое состояние. Неужели кто-то может чувствовать себя уютно в этом дворце?
Но что бы Джейн ни думала, она оставила свои мысли при себе. Его жена, а может быть, они оба с любовью подбирали место для каждой вещи в своем респектабельном доме, с гордостью приглашали в него влиятельных друзей. В память о жене здесь все осталось нетронутым, и поэтому что-либо критиковать было бы неэтично.
Джейн сразу же предложила осмотреть Барби и выяснить, нет ли у нее каких-либо осложнений. В конце концов, ее за этим и пригласили.
— Я сказал Мэрил, чтобы она не разрешала Барби вставать с постели, пока вы не осмотрите ее, — сказал Билл, проводя Джейн по блистательной анфиладе комнат.
— Не понимаю, зачем держать Барби в кровати. — Билл сердито взглянул на медсестру. — Я хотела сказать, не следует оставлять девочку в кровати, надо лишь проследить, чтобы она несколько дней вела себя смирно и не носилась по комнатам, — настаивала Джейн, мысленно представляя Барби свободно бегающей по комнатам. Только не в таком доме! А снаружи — это просто небезопасно для жизни.
Джейн не поверила своим глазам, когда Билл ввел ее в детскую. Такой же утонченный дизайн, изящная дорогая мебель, маленькие яркие игрушки на полках. Но все-таки что-то раздражало глаз. Внимательно приглядевшись, Джейн поняла: стерильная чистота и какая-то безжизненность детской — ни одной игрушки не валялось на полу. Не было ни одной старой, потрепанной вещи: куклы, кубики, книги — все было новенькое, будто только что доставленное из магазина. Детская напоминала нарядную рождественскую бонбоньерку. Не хватает теплоты, обжитости, уюта — главных признаков домашнего очага.
Барби сидела в дорогой детской кроватке, сжимая в руках Лупоглазика. Молодая рыжеволосая женщина, которая читала Барби вслух, закрыла книгу и встала навстречу гостье.
— Мэрил, это медсестра Джейн Уилсон из больницы, — представил ее Билл.
— С Барби все в порядке, мистер Форстер, — поспешила успокоить Мэрил, прежде чем он успел спросить ее.
— Вы отдернули занавески? — Билл сощурился от яркого солнечного света, льющегося сквозь зеркальные стекла. Из окна была видна бухта: темно-синяя вода лениво плескалась под холодным голубым небом.
— Барби сказала, что свет не режет ей глаза и что у нее не болит голова, — доложила пунктуальная Мэрил.
— Барби никогда ни на что не жалуется. — Раздраженный отец взглянул на Джейн. — Может быть, ей лучше некоторое время побыть в затемненной комнате?
Джейн посмотрела на румяную похорошевшую Барби.
— Нет, не надо. Ведь свет не беспокоит ее. Иначе Мэрил давно зашторила бы окна — у нее большой опыт, не забывайте, мистер Форстер.
Она подошла к кроватке и профессиональным взглядом медсестры окинула девочку. Малышка с
