— Билл, со мной все хорошо. — У нее болела голова и плечо, но все могло быть намного хуже. — Билл… — Она неожиданно вздрогнула.
Из тумана возникла фигура мужчины. Он что-то кричал им по-итальянски. Голос показался Джейн знакомым.
— Он спрашивает, все ли у нас в порядке, — перевел Билл. — И что мы делаем на дороге так поздно ночью. — Вдруг он весь напрягся. — Такое впечатление, что…
Водитель наступал на них с самым воинственным видом, решив, что нападение — лучший способ защиты.
— Черт побери! Билл! Джейн! Что вы двое здесь делаете?
— Ты! — вскрикнул Билл.
Это был Джорджио!
9
— Я же просила Джорджио дать мне вести машину, — пыталась оправдать мужа Флавия, когда все домочадцы собрались на вилле и пили бренди. — Бедняга был в плохой форме…
— Ничего же не случилось, — нахально заявил Джорджио. — Видишь? Наши драгоценные гости целы и невредимы.
— Но могло произойти несчастье, — лицемерила Флавия.
Джейн не верила в искренность синьоры Корбелли. В блестящих глазах Флавии по-прежнему мерцал злобный огонек. Глядя на коварную итальянку, Джейн думала, как жестока эта красивая женщина. Единственное, о чем она сожалеет, что мы не погибли под колесами бешено мчавшегося грузовика, который вел ее муж. Все было заранее подстроено и продумано — в этом Джейн не сомневалась. Взглянув на Билла, она поняла, что его одолевали такие же подозрения.
— Мне пора спать. — Джейн откланялась, не желая оставаться в обществе Корбелли ни секунды. Голова и плечо все еще ныли, а ноги дрожали. Она чувствовала себя разбитой и подавленной.
— Я тоже пойду. — Билл взял Джейн за руку, надеясь ее успокоить. От одного его теплого прикосновения сердце девушки сладко замерло. — Спокойной ночи, — сказал он явно смущенным итальянским родственникам.
Гостей проводили сочувственными возгласами.
— Не верю я им, — подумала Джейн вслух, поднимаясь за Биллом по лестнице.
— Я тоже, — с отвращением сказал он. — Джорджио не так пьян, как желает представить Флавия. По-моему, он был вполне трезв, чтобы вести машину.
— Билл, ты же не думаешь, что?..
— Я еще точно не знаю, но…
Больше он не сказал ни слова. Джейн ждала, что Билл пожелает ей спокойной ночи и уйдет к себе, но тот вошел в ее спальню и плотно закрыл за собой дверь. Он все еще пребывал во власти пережитого ужаса: они были на волосок от смерти.
— Итальянцы бы посчитали странным, если бы мы изредка не уединялись, — заметил Форстер. — Скоро поднимется к себе Жизель. Не сомневаюсь, она решит, что мы во власти любви. Тем лучше — это придает большую достоверность нашим ролям «невесты» и «жениха».
Джейн заметно нервничала.
— Билл, я очень хочу спать!
Но почему она так нервничает? Билл прав. Семье пылких итальянцев показалось бы странным, если бы они не использовали любой удобный момент, чтобы побыть наедине.
Билл нежно обнял Джейн за плечи.
— Что ты задумал?
— Джейн, я требую, чтобы ты была осторожна. Мне не нравится сегодняшнее происшествие. Что- нибудь в этом роде может повториться, и второго чуда не произойдет.
— Билл, я не думаю, что…
— А ты подумай, — процедил он сквозь зубы. — Они могли все разыграть от начала до конца. Звонок мужа Лулу… Так называемый больной ребенок… Как они нас ловко убедили пойти с Лулу и помочь ей. Они знали, что нам придется возвращаться одним, знали об этом опасном повороте.
— Билл, ты ошибаешься! Джорджио и Флавия были на озере в этот вечер. Как они догадались, что мы одни, и грузовик появился на этом повороте почти одновременно с нами.
— Итальянцы позвонили ему, когда мы ушли с виллы. Муж Лулу сообщил, когда мы оставили их дом.
— Билл… Но Лулу и ее муж…
— Лулу работает на Корбелли. — Билл привлек ее к себе, его глаза потемнели. — Слушай, возможно, я и безумец, но мы не должны просто так отмахнуться от этого эпизода, похожего на сорвавшееся убийство. Это непостижимо, согласен с тобой, но я и ждал от этой семьи преступления.
Джейн казалось, что ей рассказывают содержание одного из фильмов ужасов Хичкока.
— Я не могу поверить, Билл!
А вдруг он придумал все эти страсти, чтобы она возненавидела Корбелли так же, как и он? Хотел сделать ее своей верной союзницей в борьбе с родственниками Клавдии?
— Им нужна была не ты, Джейн, — рассуждал Билл. — Наверное, они догадывались, что я буду ближе к дороге, прикрывая тебя от машин. Убрав меня, — произнес он мрачно, — они имели бы все права на Барби. Девочка уже здесь, в Италии. У моей матери вызволить внучку таким образом вряд ли хватило бы сил. — Он с отчаянием сжал хрупкие плечи девушки.
— Билл… мне страшно.
— Прости, я не хотел пугать тебя. Умоляю, будь поосмотрительнее, хорошо? Не забывай, что мы в окружении хищных и злобных людей.
— Билл, обещаю, я буду осторожнее. Но и ты береги себя, дорогой.
Если, упаси боже, он прав, то именно его итальянцы постараются лишить жизни.
— Ты умеешь владеть собой, Джейн! Другая на твоем месте впала бы в истерику после всего, что мы сегодня пережили. Меня вдруг озарило, что больше всего леди печется о моей безопасности. Ты не перестаешь меня удивлять, Джейн Уилсон. — Билл с благоговением отвел шелковистую прядь с ее лица. — Как твоя голова, плечо?
— Почти все прошло, — ответила Джейн, тая от его прикосновения. — Знаешь, я засыпаю…
Джейн чувствовала тепло его тела, приятный запах бренди. Билл смотрел на нее, и в его глазах светилась нежность.
Это какое-то наваждение. Девушке надоело сдерживать себя — так хотелось ласкать и целовать дорогого ей человека.
— Джейн, твое отношение ко мне и к Барби — редкость. Ты мне бесконечно дорога.
Не ищи в его словах того, чего ты так неистово ждешь, нашептывал холодный сомневающийся рассудок.
Джейн не успела понять, что с ней происходит, как Билл крепко прижался к ее губам. Все, что угнетало Джейн, — страх, боль, сомнения — исчезло. Она наслаждалась его долгим сладостным поцелуем и со всей страстью ответила на него. Она раскрывалась ему навстречу, точно цветок, тянущийся к солнцу. Джейн млела, ощущая, как его чуткие пальцы гладят ее шею.
Но когда Билл стал осторожно поглаживать ее упругую грудь, недремлющий разум одержал верх над чувством.
— Билл, остановись! — Джейн ловко выскользнула из его объятий. — Ты потерял власть над собой? Никто же на нас не смотрит! Занавес опущен. Спектакль окончен, а воровать поцелуи тайком мы не договаривались!
— Джейн, тебе не о чем волноваться. Я не преступлю границ дозволенного, ибо дорожу твоим доверием.
