еще он сказал:
– Ужели мне слов недостанет,
Чтоб снова, о Сив покрова,
Сонмой тебе поведать
О скорой смерти и скорби.
Мести моей страшитесь,
Смерча мечей владыки
Козни чинили скальду -
Себе изготовили беды!
Но пока все спокойно. Вот Гисли едет к Торгерд и живет у нее вторую зиму. А летом снова приезжает он на Фьорд Гейртьова и остается там до осени. Потом он опять едет к своему брату Торкелю и стучится к нему в дверь. Торкель не выходит. Тогда Гисли берет палочку, режет на ней руны и бросает в дом. Торкель видит это, подымает палочку и, взглянув на нее, встает и выходит к Гисли. Он приветствует Гисли и спрашивает, что нового. Тот говорит, что не знает он новостей:
– Я в последний раз пришел к тебе, брат! Хоть теперь помоги мне, как должно. Я же отплачу тебе тем, что больше никогда не приду просить тебя.
Торкель отвечает все то же, что и прежде, предлагает ему лошадь или лодку, но от какой-либо поддержки уклоняется. Гисли согласен взять лодку и просит Торкеля спустить ее на воду. Тот спускает лодку и дает Гисли шесть мер еды и сотню локтей сукна. И Гисли взошел на лодку, а Торкель остался на берегу.
Тогда Гисли сказал:
– Теперь тебе кажется, что ты забрался с ногами в ясли: еще бы, ты приятель многих знатных людей, и ничто тебе сейчас не угрожает. Я же осужден и нажил себе многих врагов, и все же скажу я тебе, что из нас двоих ты будешь убит первым. Теперь мы расстаемся, и хуже, чем бы следовало, и больше не свидимся. И знай, что я бы никогда так с тобой не обошелся.
– Что мне за дело до твоих предсказаний! – сказал Торкель. На этом они и расстались. Гисли держит путь к Острову Хергиля на Широком Фьорде. Там он снимает с лодки настил, вынимает скамьи, весла и все, что там не было закреплено, перевертывает ее и пускает по волнам вдоль берега И, завидев лодку, люди понимают это так, что, стало быть, Гисли утонул, раз прибило к берегу разбитую лодку, которую он, по всему, взял у своего брата Торкеля, Вот Гисли идет к дому на Острове Хергиля. Там жил человек по имени Ингьяльд, а жену его звали Торгерд. Ингьяльд доводился Гисли двоюродным братом, и он приехал в Исландию вместе с Гисли. И, встретившись с Гисли, он предлагает ему свой кров и любую помощь, на которую он только способен. Гисли соглашается, и некоторое время после этого все спокойно.
XXV
У Ингьяльд был раб и служанка. Раба звали Черный, а служанку Ботхильд. Сына Ингьяльда звали Хельги. Он был слабоумный, самый что ни на есть придурок. С ним вот как поступали: привязывали на шею просверленный камень и пускали щипать у дома траву, все равно как скотину. Его называли Ингьяльдов дурень. Он был очень рослый, прямо великан. Гисли живет там зиму и строит Ингьяльду лодку и много всего другого. И все, что он ни делал, было на славу, ибо он был умелец, каких мало. Люди дивились тому, что многое у Ингьяльда так хорошо сделано, ибо сам он не был искусным мастером.
Каждое лето Гисли проводит на Фьорде Гейртьова. Так проходят три года с того времени, как он видел вещий сон, и ему большое подспорье все то, что делает для него Ингьяльд. А людям кажется, что тут что-то не так, и они думают, что Гисли, верно, жив и скрывается у Ингьяльда, а вовсе не утонул, как говорили прежде. Ходят теперь среди людей толки, что вот у Ингьяльда три лодки, и все хорошо построены. Доходят эти слухи до ушей Эйольва Серого, и кому снова ехать, как не Хельги. Вот Хельги приезжает на остров Хергиля. А Гисли всегда в подземелье, когда на остров приезжают люди. Ингьяльд был гостеприимный хозяин, и он оставил Хельги ночевать, и тот провел там ночь. Ингьяльд был человек работящий. Каждый день, если только позволяла погода, он выходил в море. И наутро, собравшись рыбачить, Ингьяльд спрашивает у Хельги, разве тому не к спеху ехать и почему он лежит. Хельги сказал, что ему нездоровится и стал тяжело вздыхать и потирать себе голову. Тогда Ингьяльд посоветовал ему лежать как можно спокойнее, сам ушел в море, а Хельги принялся громко стонать. И вот, как рассказывают, Торгред собирается в подземелье, чтобы дать Гисли поесть. А между стряпной и покоем, где лежит Хельги, была дощатая перегородка. Торгерд выходит из стряпной, а Хельги залезает на перегородку и видит, что там кому-то готовят еду. И тут как раз возвращается Торгерд. Хельги второпях повернулся и упал с перегородки. Торгерд спрашивает, что это он, вместо того чтобы лежать спокойно, лазает по стене. Он отвечает, что так обезумел от ломоты в костях, что ему невмоготу лежать спокойно.
– И хочу, – говорит, – чтобы ты проводила меня до постели. Она делает, как он просил, а потом выходит с едою. А Хельги тут же подымается, идет следом и все видит. Тогда он идет назад, ложится в постель и проводит там весь день. Ингьяльд возвращается к вечеру домой, идет к постели, где лежит Хельги, и спрашивает, не полегчало ли ему. Тот говорит, что и верно ему лучше, и просит, чтобы утром его перевезли с острова. И его отвозят на юг, на остров Плоский. Оттуда он едет дальше на юг, к Мысу Тора, и рассказывает, что он удостоверился в том, что Гисли у Иигьяльда. Затем Бёрк снаряжается из дому, а всего едет пятнадцать человек. Они садятся на лодку и плывут через Широкий Фьорд на север. В тот день Ингьяльд поплыл в море и с ним Гисли, а раб со служанкою на другой лодке, и они встали у островов, что зовутся Блюдными.
XXVI
Вот видит Ингьяльд, что с юга плывет лодка, и говорит:
– Вот плывет лодка, и наверно, это Бёрк Толстяк.
– Что же теперь предпринять? – сказал Гисли. – Хотел бы я знать, столько ли у тебя ума, сколько храбрости.
– Мне ясно, что надо делать, – сказал Ингьяльд, – хоть я и не мудрец. Наляжем-ка на весла и поплывем к острову, а там поднимемся на скалу Грузило и будем обороняться, покуда стоим на ногах.
– Я того и ждал, – сказал Гисли, – что твое мужество подскажет тебе именно такое решение. Но я отплачу тебе за твою помощь хуже, чем думал, ежели ради меня тебе придется расстаться с жизнью. Этому не бывать, нужно поступить иначе. Вы с рабом гребите к острову и взберитесь на скалу и готовьтесь к защите. Тогда они, выплыв из-за мыса, примут меня за одного из вас. Я же поменяюсь с рабом одеждою, как мне приходилось однажды, и сяду в лодку с Ботхильд.
Ингьяльд сделал, как посоветовал Гисли. И когда они расстались, Ботхильд спросила:
– Что же теперь предпринять?
Гисли сказал вису:
Вот плывут они на юг навстречу Бёрку и держатся как ни в чем не бывало. Тогда Гисли распоряжается, как им вести себя дальше.
– Ты скажешь, – говорит, – что у тебя в лодке дурень. Я же сяду на носу и буду ему подражать. Опутаюсь леской, стану перевешиваться за борт и вести себя так по-дурацки, как только сумею. А когда мы с ними разминемся, я приналягу на весла и сделаю все возможное, чтобы нам поскорее уйти от них.
И вот Ботхильд гребет навстречу Бёрку и его людям, но все же в некотором отдаленье от них и делает вид, что направляется рыбачить. Бёрк ее окликает и спрашивает, нет ли на острове Гисли.
– Этого я не знаю, – говорит она. – Знаю только, что есть там человек, который очень выделяется среди других людей на острове и ростом своим, и сноровкою.
– Вот как! – говорит Бёрк. – А что, дома ли хозяин?
– Он уже давно как поехал к острову, – сказала Ботхильд, – а с ним, как я подумала, его раб.
– Навряд ли это так, – сказал Бёрк. – Это, верно, был Гисли. Едем быстрее за ними. Клюнула теперь рыбка. Только бы ее на борт вытащить.
А люди его сказали:
– Смех смотреть на этого дурня. Чего он только не вытворяет! Они сказали Ботхильд, что худо ее дело,
