контролируют нас, а мы даже отдаленно не предполагаем, каким образом они это все проделывают. Они организовали эти бега, сорвали нам столько сделок…
— Не нужно отчаиваться… — мягко прервал Иштвана детектив. — Мы с вами уже кое-что сделали. Помните, вы говорили мне про человека с синим лицом? Я хотел бы взглянуть на его изображение — таких чудес я никогда не видел. И еще, давайте с вами завтра, прямо с утра, посетим дом, где жил Лем.
— Зачем?
— Мне хочется взглянуть на его апартаменты… понять, каким он был, этот ваш верный друг…
6.
Рассветы на Вансее были ничуть не хуже закатов.
— Мне все время кажется, что я в раю. Даже забыл, куда мы с вами едем, — сказал Скальд, отрываясь от созерцания зеленых массивов, мимо которых бесшумно мчался автомобиль Иштвана. На планете- заповеднике охранялась не только природа — здесь охранялась сама тишина.
— Разве вы никогда и нигде не видели этого? — спросил Иштван, равнодушно кивнув на проплывающие мимо красоты — рощи, хвойные леса, благоухающие поля цветов, перекинутые через ручьи мостики, тихие заводи на мелких теплых озерах и стада оленей, спокойно взирающих на людей.
Везде цветы. И все залито этим мягким солнечным светом… Поразительная, даже неестественная красота. Кажется, что более совершенной ее уже невозможно сделать…
— Это действительно так, — сказал Иштван. — В ландшафтах продумано расположение каждого куста, каждой былинки. Видите те маленькие круглые холмики? Роботы находятся там, под землей. Перед самым рассветом они начинают обход своей территории, чистят, сверяют с контрольным заданием…
— Перестаньте, — смеясь, перебил его детектив. — Вам не удастся испортить мне настроение. Все равно Вансея — самое прекрасное место в галактике.
— Может быть, это и так. Просто когда живешь среди этой красоты, перестаешь замечать ее.
— Это легко исправить. Время от времени вам нужно менять обстановку.
— Я и так уже вот-вот переселюсь. Куда-нибудь на Забаву. С пятого на четвертый уровень, — невесело усмехнулся Иштван.
Посреди зеленой холмистой равнины, ярко пестрящей лужайками цветов, кто-то обронил золотистую чайную чашку. Она лежала донышком кверху, и сквозь ее огромную прозрачную полусферу просвечивали небольшие рощицы в дальнем конце поместья. Солнечные лучи скользили по поверхности чашки, обрисовывая ее изящный силуэт. Это и было жилище покойного Лема. Эффект прозрачности строения был таким достоверным, что Скальд невольно зажмурился, когда Иштван на всей скорости направил автомобиль в сверкающий хрупкий бок. Но вместо звона разбитого стекла раздался нежный мелодичный звук, и дом распахнул навстречу гостям свои прозрачные объятия.
Внутри дом был еще необычнее. Здесь все, или почти все, было сделано из хрупких на вид материалов — даже рояль, сквозь прозрачную крышку которого беззащитно просвечивало внутреннее устройство. Бесконечные шкафы с богатейшими коллекциями фарфора, безделушек, часов, стеклянные шары- светильники, назойливо склоняющиеся к вошедшим на каждом шагу, зеркала, мебель из голубого, очень редкого, дерева с только что открытой планеты, название которой Скальд не в состоянии был не то что запомнить — выговорить, — все предметы здесь жили своей жизнью, надменной и величественной, не нуждающейся в человеке. Их холодная, изредка разбавленная тусклым желтым цветом, голубизна вызывала у детектива ощущение тревоги и дискомфорта. Даже занавеси на окнах застыли в какой-то стеклянной неподвижности.
В этом доме трудно жить, думал про себя гость, шагая по длинным залам. Здесь есть красота, но нет уюта, тепла. Это музей, а не дом. Вольготно себя здесь чувствовали только черные хрустальные цветы с Даррада, любовно расставленные хозяином по всему дому в прекрасные голубые вазы.
Скальд остановился около самого пышного и роскошного цветка, возвышающегося на постаменте в центре большого зала, и долго рассматривал это загадочное дитя глубоких холодных пещер.
Черный, как тьма, породившая его, цветок переливался тысячами оттенков самого мрачного и восхитительного цвета вселенной. Внутри каждой его веточки словно пульсировали тонкие упругие нити, и из-за этого казалось, что цветок шевелится. Это ощущение было не из приятных, но детектив, понимая, что давно пора отойти, не мог сделать ни шага от цветка, все больше поддаваясь очарованию его необычной и притягательной как любая тайна — красоты.
— Лем называл его Аи… Он говорил, что этому цветку две тысячи лет… — сказал подошедший Иштван. Из стеклянной голубой леечки он принялся поливать цветок.
— Так это не букет? Это один цветок? — удивился Скальд.
Иштван кивнул.
— Один. Он стоит дороже, чем весь этот дом. Лем ездил его покупать в самый разгар «холодной войны» с Даррадом, когда даже послам визы оформлял Галактический Совет. Он очень дорожил этим цветком… разговаривал с ним часами, — грустно улыбнулся Иштван.
— Чем вы его поливаете? — спросил Скальд.
— Структурированный би-азот с добавками… — рассеянно ответил Иштван.
Скальд обошел цветок со всех сторон и внимательно его оглядел. Воровато оглянувшись на занятого поливом Иштвана, он попробовал отломить крошечную хрустальную веточку. Хрупкость цветка оказалась обманчивой — нежный побег был словно сделан из тинтала. Детектив хмыкнул и попросил Иштвана провести его в кабинет Лема.
Большой стол в комнате, где Лем работал, был заставлен фотографиями в рамках. Наконец Скальд увидел изображение самого Лема. К его удивлению, тот оказался не худым и невысоким, как почему-то представлялось Скальду, а дородным и статным, с пышными пшеничными усами и коротко стриженными кудрями. В его добрых глазах таилась усталость от жизни и какая-то невысказанная печаль.
— Кто это? — спросил Скальд, беря в руки фотографию молодой, очень красивой женщины, кокетливо выглядывающей из окна автомобиля.
— Это моя мать. Когда отец познакомился с ней, она была невестой Лема, — нехотя ответил Иштван.
— Вот как? И потом она оставила своего жениха и ушла к вашему отцу?
— Да.
— А вдруг Лем решил отомстить ему? Вошел в сговор с теми, кто был не прочь пощипать вашу корпорацию?
Иштван вздохнул, взял из рук Скальда фотографию и поставил ее обратно на стол.
— Тогда он слишком долго лелеял свою месть. Мать уже пятнадцать лет живет с другим мужчиной. Более интересным, чем Лоренцо Дронт. Более красивым. И менее занятым…
— А какие у нее отношения с вами?
— Я же вылитый отец — ее всегда раздражала моя некрасивость. Она звонит раз в год, поздравляет меня с днем рождения… но только по телефону — чтобы не видеть моего лица.
— Извините.
— Ничего.
— Какая все-таки глупость…
— Не будем об этом.
— Так кому завещал Лем свое состояние?
Помедлив с ответом, Иштван тронул рукой стеклянного болванчика на столе. Устав от скуки неподвижности, тот охотно и энергично закивал головой.
— Мне, — сказал Иштван. — Зачем мне этот дом?… — добавил он, обращаясь к фотографии покойного хозяина дома.
Высокий статный мужчина на снимке обнимал за плечи темноволосого мальчика, который держал на руках пушистую рыжую кошку. Все трое, включая кошку, выглядели очень несчастными.
Остаток дня Скальд провел в архивах компании, просматривая записи, касающиеся приобретения офисного оборудования за последние два года — так он сказал Иштвану.
— Что вы предполагаете обнаружить? — с недоумением и некоторым раздражением поинтересовался Иштван. До бегов оставались сутки.
— Шпиона, — невозмутимо ответил детектив.
