— Добро, князь. Пойдем в твой челн…
Растерянные полководцы и вся свита остались на круче, не зная, что делать, — нарушался церемониал двора. А император со Святославом медленно шли по сыпучему песку и остановились у челна. Князь подал рукой знак, и шесть гребцов, молодых, здоровых парней с бородами и усами, неприязненно поглядывая на императора, отошли по берегу вверх и остановились.
Только тогда император и Святослав ступили в челн и сели друг против друга.
— Так вот ты какой! — тихо промолвил Иоанн Цимисхий.
— А ты, император, думал, что я иной? — искренне засмеялся князь Святослав, от чего на его левом ухе заколыхалась тяжелая золотая усерязь с подвесками — двумя жемчужинами и большим рубином.
— Да нет, — ответил на это император. — Я слышал, будто ты очень гордый, и не думал, что приедешь, как простой гребец, на челне…
— Ты не заметил, что я держал кормило…
Наступило молчание. Над Дунаем было тихо. Мимо челна медленно струилась вода, такая чистая, что на дне можно было разглядеть каждую песчинку. Две серые чайки с криком летали над челном, а вверху, в голубом небе, застыл, казалось, на месте и вглядывался вниз коршун.
— Ты меня звал, император, — прервал молчание Святослав. — О чем же ты хотел меня спросить?
— Я хотел спросить тебя, князь Святослав, — начал император, — почему забрался ты так далеко от родной земли и пришел сюда?…
— Отсюда до Русской земли, — ответил Святослав, — рукой подать. Вот она, Русская земля. — Он указал на левый берег Дуная. — До Константинополя, сдается мне, отсюда куда дальше. Впрочем, ты знаешь, император, пришел я сюда не по своей воле, звал меня император Никифор и дал мне даже за это золото.
— Покойный император звал тебя и дал золото, чтобы ты усмирил непокорных болгар…
— Я усмирил непокорных болгар, — Святослав засмеялся, — дошел до самой Преславы. Но тогда ты выступил против меня и болгар.
— Я должен был выступить, — вскипел Цимисхий, — ведь ты заключил мир с болгарами…
— А зачем мне было воевать с ними далее? Я выполнил волю императоров, прошел всю Болгарию, покорил кесаря Бориса и уложил мир.
— Если ромеи давали русам золото, то их император должен был заключить и мир…
— Мы не печенеги, — сказал Святослав, — ради золота не воюем. За Русь мы, император, стояли…
— За Русь? — император тряхнул своей рыжей бородой. — Хороша Русь, если ты дошел со своим войском чуть ли не до Константинополя! Императоры ромеев никогда не ходили на Русь, они не стояли под стенами Киева. А русы все время идут и идут на империю и не раз уже стояли под стенами Константинополя…
— Что императоры ромеев не стояли под стенами Киева — это правда, — согласился Святослав. — Киев не Доростол, император. Не завидую я тому, кто осмелится стать у его стен, — достанется, как печенегам. Но когда ты говоришь, что ромеи не идут на Русь, то это ложь.
— Почему ложь? — притворился удивленным и даже обиженным Иоанн.
Князь Святослав не успел ответить. И он, и император подняли головы. Над ними испуганно закричали чайки. До сих пор они свободно летали над водой, но висевший в небе коршун камнем упал вниз. Испуганные внезапным появлением хищника, птицы сначала кинулись в стороны, но потом закричали громче прежнего, точно сговаривались, и вместе кинулись на кровожадную птицу. Коршун пытался было обороняться, заклекотал, но скоро пустился поскорее вдоль Дуная прочь. Чайки долго гнались за ним, потом вернулись и принялись летать над челном, словно жалуясь: «Ки-и-ги! Ки-и-ги!»
О чем думал император ромеев в эти минуты? Прищурив светло-голубые глаза, сжав губы, он часто дышал тонким, острым носом, снял шапку и провел рукой по рыжим волосам, по огненно-красной бороде, словно ему было душно.
Князь Святослав, продолжая смотреть на чаек, закрутил правой рукой ус…
— Ой, горе бедным чайкам, — промолвил он, — однако же они дали злодею хлебнуть дунайской водицы… Вот так, император, бывает…
— Ты сказал, — сердито перебил его Цимисхий, — что императоры ромеев солгали. В чем ложь?
— Тебе ведомо, император, о чем речь… Когда-то, не при нашей еще памяти, над морем Русским сидели наши предки. А сейчас? Климаты? Почему же Климаты, коли это исстари наша земля? Ну, хорошо, пусть уж будут и Климаты. Но почему императоры ромеев посылают своих воев на север от Климат, на запад, на восток?
— Князь Святослав, это ложь…
— Ой, нет, император, не ложь… Вспомни, сколько городов поставили ромеи над Русским морем, сколько крови пролили русы в Тмутаракани, в низовьях Днепра, Итиль-реки, Днестра. А Саркел, император? Ведь его построили ромеи на нашем пути, на землях русских. А что сказали бы императоры ромеев, если бы князья земель Руси начали завоевывать Сирию или Халдею? Нет, император, Русь никогда и нигде не посягала на земли империи. Империя стремится стать и уже стала на русские земли… Чудно мне, император! Ведь у ромеев много земель у моря, в Азии, полмира…
— У Руси, — перебил его император, — не меньше земель, чему ромеев…
— Это правда, — сказал Святослав и улыбнулся. — Много земель суть на Руси, — он прищурил глаза и мечтательно поглядел вдаль, за Дунай, за косы, — так много, что ты и помыслить не можешь, император… От Русского моря до далеких северных украин, от болгар до Итиль-реки[273] и гор Орал… Велика земля, полмира…
Император глядел из-под густых бровей на князя Святослава, который очень спокойно рассказывал про Русь, и глаза его в эту минуту, казалось, потемнели. А когда князь Святослав поймал на себе пронизывающий взгляд императора и умолк, Иоанн отвел глаза, вздохнул, обернулся, посмотрел на свою свиту, которая по-прежнему неподвижно стояла на берегу…
А потом император Византии склонился ближе к князю Святославу и таинственно зашептал:
— У тебя полмира, полмира у меня. Зачем же нам ссориться, князь Святослав?
— О чем ты говоришь, император? — не понял его Святослав.
— Ты и я — мы два богатыря, — продолжал так же тихо Цимисхий, — и я хочу, чтобы мы поступали как богатыри. Слушай, князь! Давай поделимся! По Дунай — все мое, за Дунаем — твое. Я буду сидеть в Константинополе, ты — в Киеве.
Князь Святослав посмотрел на императора ромеев, потом обернулся, посмотрел за борт челна. Там текла голубая вода, плавали мелкие рыбки, на дне лежали отшлифованные волной камни. И вдруг, опустив руку в воду, князь Святослав достал со дна камень.
Император вздрогнул. Зачем киевский князь взял этот камень? Не зная, что станет делать князь, Иоанн напряженно следил за каждым его движением…
А князь Святослав все держал камень у себя на ладони, смотрел, как с него в Дунай падают большие серебристые капли.
— Видишь, какой чудесный камень? — промолвил князь Святослав. — А скажи мне только одно, император: чей это камень?
Император не понимал, к чему ведет киевский князь.
— Камень?! — он засмеялся. — Как чей? Если камень в твоей руке, он твой…
— А теперь? — Князь Святослав засмеялся и кинул камень далеко от челна. Сделав дугу, камень врезался в голубую гладь и исчез, а по воде пошли круги.
Император молчал.
— Чей же сейчас этот камень? — еще раз спросил князь Святослав.
— Ты спрашиваешь меня о странных вещах, — хмуро ответил Цимисхий. — Теперь камень ничей… Но что все это значит?
— Видишь, император, — сказал Святослав, — камень и то — вот он мой, а вот уж и не мой. А ты хочешь проложить границу мира, разделить его на две половины. «Это, говоришь, мое, а это — твое». А разве ты или я можем его разделить? Ты сказал: есть Византия, есть Русь, и это очень большие земли. Но
