Игорь Пидоренко
Город без писателей
Еще год назад существовал в нашем мире, в нашей стране и даже в нашем городе человек по фамилии Кадушко. Смешная фамилия? А ведь одно ее упоминание вызывало бледность на лицах и дрожание коленей у всех сотрудников нашего издательства. Мерзкая, откровенно надо сказать, была личность. Но все-таки живое существо. А теперь это пар галактический, туман, наверное, пыль. Одна фамилия осталась – пустой звук Ка-душ-ко…
И не от него одного только звук остался, от многих. Кое-кто полегче отделался. Работают теперь дворниками, сторожами, профессиональными гадалками, кто кур разводит, кто нутрий. Приносят пользу обществу. Год назад они еще гремели звучными фамилиями, творили, мучаясь от невыплеснутых на бумагу мыслей, схлестывались в спорах о судьбах литературы, выпивали и, обливаясь слезами, жаловались друг другу и в вышестоящие органы на то, что их не печатают или печатают, но мало, писали, и не только заявления. Короче – жили, существовали. А где теперь они? Эхе-хе…
Вот Кадушко. Было ему видение. Муза сошла, и принялся он терроризировать издательство виршами о том, как покалечила ему душу и тело война, на которой, кстати сказать, он и не был, поскольку родился после оной. Оплакивал в рифму друзей, сложивших голову на фронтах. А пали эти друзья, судя по виду Кадушко, в боях с тем злом, против которого все сейчас борются.
Жуткий человек. Первый из нас, кто замечал вдали прихрамывающую широкоплечую фигуру, спешил оповестить остальных: «Полундра! Кадушко на горизонте!» Возглас морской, поскольку каждый визит Кадушко напоминал нападение пиратского брига.
Причем не тех романтических пиратов, что в книгах о капитане Бладе и Черном Корсаре, а настоящих, беспринципных и кровожадных, для которых вспороть живот пленнику и наблюдать за его агонией было высшим наслаждением.
Если удавалось узнать об атаке Кадушко заранее – полбеды. Мгновенно вывешивалась табличка «Все на собрании», двери закрывались на ключи, и редакторы сидели у себя в кабинетах тихо, стараясь не шуршать бумагой и не скрипеть ручкой. Кадушко долго ходил по коридору, недовольно взрыкивая и ударяясь плечом в запертые двери. Может, он и догадывался, что мы сидим в кабинетах, но устроить засаду у него ума не хватало.
Но уж если Кадушко удавалось подкрасться незаметно – все, финиш! Всем тем, кто не попался в его лапы, можно было с чистой совестью уходить домой. Потому что работать становилось невозможно. Голос у Кадушко был как у разъяренного… нет, не льва, не надо обижать благородного зверя, а как… у динозавра. Причем не травоядного, а обязательно хищного. Он хрипел, рычал, скрежетал зубами, и если со стороны послушать, то создавалось полное впечатление, что редактор, ставший его жертвой, уже разорван на неравновеликие куски, и в данный момент Кадушко дожевывает его левый ботинок. Да в действительности так почти оно и было.
Страшные были времена, и шансов победить Кадушко, прекратить его визиты у нас не было. Сейчас, оглядываясь назад, можно честно признаться, что и у него шансов напечататься не было. Бесполезная война с потерями с обеих сторон. Но тогда мы не чаяли, как отбиться. Тем более, что если бы нас донимал один Кадушко!
Однажды попытался нам помочь мой хороший знакомый. Довольно своеобразно, в своем стиле. Андрей, мужчина размеров очень крупных, за свою сравнительно короткую жизнь повидать и сделать успел многое, даже повоевал. Но от этого не утратил природного оптимизма, был жизнелюбом редкостным и очень ценил хорошие анекдоты и веселые необидные розыгрыши.
Очередной его визит ко мне в издательство совпал с пиратским налетом Кадушко. Только Андрей получил свою чашку кофе и, сделав глоток, принялся со вкусом рассказывать свежий анекдот о любви, как. в соседнем кабинете, захлебываясь, зарычал Кадушко. Андрей прервал рассказ, изумленно вслушался. Потом посмотрел на наши скорбные лица и спросил:
– Кто это там?
– Кадушко, так его и так, – с тоской сказал я.
– А что это он так шумит? – поинтересовался Андрей.
Я в двух словах обрисовал ситуацию.
– Да-а? – сказал Андрей. – А ну, дайте я на него гляну.
Он поднялся и пошел к Маше, которую доедал Кадушко. Вид у Андрея вдруг стал совершенно грозный, плечи, и без того широкие, стали просто квадратными, руки провисли до колеи, и, честное слово, даже паркет захрустел под ногами.
«Сейчас он его бить будет, – обеспокоился я. – Неприятностей потом не оберешься». Но останавливать Андрея почему-то не стал.
Слышно было, как он с треском распахнул дверь Машиного кабинета и хриплым басом спросил:
– Этот, что ли, Кадушко? Ну-ну… – Последовало некоторое молчание, затем паркет вновь хрустнул от его шагов. Андрей вошел в нашу комнату и сел. Отхлебнул кофе, набрал в легкие побольше воздуха, словно собрался нырять, и вдруг заорал во весь голос. Мы вздрогнули от неожиданности. Нет, я недооценил Андрея, предположив, что он будет бить Кадушко.
– Не держите вы меня! – вопил он, развалясь на стуле. – Что вы меня держите? Пустите! Я ему сейчас руки-ноги переломаю. Я ему покажу, как честных людей насиловать! – Тут он остановился, отхлебнул еще кофе, хихикнул и продолжал разоряться еще громче: – Да пустите же вы меня! Я эту кадушку на клепки р- р-раскатаю! – Он вполне натурально зарычал, загремев и затрещав будто бы ломаемым стулом.
В наступившей паузе слышно было, как по коридору простучали башмаки убегавшего Кадушко. Кажется, он даже не хромал.
Спасенная Маша, сообразив, в чем дело, вручила Андрею подаренный ей кем-то из авторов букет цветов и расцеловала.
Но рано мы радовались, поздравляя друг друга с избавлением от Кадушко. С неделю он действительно носа не показывал в издательство. А потом, сначала робко, а затем все смелее, в коридорах и кабинетах опять стал раздаваться динозаврин рев. Мы увяли. Не станешь ведь звать Андрея поорать каждый день.
Избавление пришло к нам, когда мы уже ни на что не надеялись. Однажды утром в дверь нашего кабинета постучали. «Да!» – сказали мы в один голос. Раз стучат, значит, это не Кадушко.
Это действительно был не он. На пороге стоял розовощекий, упитанный молодой человек. Мало сказать упитанный, он был очень упитанный, просто толстый. Такой толстый, что едва в дверь пролезал.
– Здравствуйте, – сказал он. – К вам можно?
– Да, проходите, – опять в один голос сказали мы ему.
Папки в руках посетителя не было, из чего следовало, что он не автор. Приход просто посетителя, не жаждущего, чтобы его издали, у нас случается нечасто. Молодой человек вошел, с сомнением оглядел предложенный ему стул и сел. По скрипу чувствовалось, что стул на пределе, но все же держит.
– Я слышал, вам нужен специалист, умеющий работать с людьми, – сказал посетитель.
Мы переглянулись. Нужды в кадрах издательство не испытывало. Если кто нам и был нужен, так это опытный ресторанный вышибала, лучше с дореволюционным опытом. Или пара санитаров с комплектом смирительных рубашек.
Так примерно мы и ответили молодому человеку. Он ласково улыбнулся.
– Вы не поняли меня. Вам действительно нужен специалист по работе с людьми…
И тут мы почувствовали… Это трудно передать словами. Перед нами сидел человек-туша, своим видом вызывавший если и не откровенный смех, то уж наверняка улыбку. Широкое лицо, поросячье выражение которого только подчеркивали огромные очки с толстыми стеклами, прямо светилось добродушием. Глядя на это лицо, хотелось быть радушным и гостеприимным. Хотелось выставить на стол жареного гуся и четверть вина. Хотелось просить гостя ни в чем себе не отказывать и чувствовать себя хозяином.
И в то же время неясно, но вполне определенно и однозначно просматривалось второе дно души
