Розамунд Пильчер
Снег в апреле
Глава 1
Каролин Клибурн в шапочке для купания лежала на спине в ванне, вся окутанная паром, и слушала радио.
Ванная была просторная, впрочем, как и все помещения этого щедрого большого дома. Когда-то давно эта комната служила для переодевания, но Диана решила, что она здесь больше не нужна, вызвала водопроводчиков и плотников, и они отделали все розовым кафелем, постелили толстый белый ковер, повесили на окна доходящие до пола занавески из ситца, поставили низкий со стеклянным верхом стол для солей, журналов и больших овальных кусков розового мыла, пахнущего розами. Розы были везде: на французских банных полотенцах и коврике для ванной, где теперь покоился халат Каролин, ее шлепанцы, радиоприемник и книга, которую она начала читать, а затем отложила.
По радио передавали вальс. «Раз-два-три, раз-два-три», — выводили скрипки, навевая видение бала при дворе: господа в белых перчатках и пожилые леди сидят на позолоченных стульях и кивают головами в такт мелодии.
Она подумала: «Надену новый брючный костюм», а затем вспомнила, что одна из позолоченных кнопок пиджака оторвалась и теперь, по всей вероятности, потерялась. Можно было бы, конечно, найти потерянную кнопку, взять иголку с ниткой и пришить ее — на все уйдет не больше пяти минут, но на это надо затратить какие-то усилия. Проще надеть длинное бирюзовое платье в восточном стиле или черное бархатное платье миди, про которое Хью сказал, что оно делает ее похожей на Алису в Стране чудес.
Вода остывала. Каролин повернула ручку горячего крана, дотянувшись до нее пальцами ноги, и сказала себе, что в половине восьмого она должна выйти из ванны, вытереться, сделать макияж и идти вниз. Она опоздает, но это не имеет значения. Они будут ждать ее, собравшись у камина: Хью — в бархатном смокинге, который она тайно ненавидит, и Шарон, перетянутый алым поясом. И Халданы тоже будут там: Элайн, пьющая второй мартини, и Паркер с умными глазами. А также гости — деловые партнеры Шарона из Канады, господин и госпожа Гримандулл, или что-то вроде этого. Немного задержавшись, все они отправятся обедать. Подадут суп из черепахи и мясное ассорти. Диана потратила все утро на пудинг, и он будет сенсацией — пудинг, обрамленный пламенем. Все примутся охать и ахать: «Дорогая Диана, как вам это удалось сделать?»
Опять ее затошнило при мысли о еде. Это озадачивало. Расстройство такого рода было бы объяснимо для старого, больного человека или беременной женщины, но Каролин было двадцать, и она не подходила ни под одну из перечисленных категорий. У нее ничего не болело, просто никогда не чувствовала себя абсолютно хорошо. Возможно, до следующего вторника — нет, в следующую за вторником неделю — она сходит к доктору. Она представила свою попытку объяснить свое состояние: «Я собираюсь выйти замуж, и я все время чувствую себя больной». Она как будто видела улыбку врача, отеческую и понимающую. «Предсвадебный невроз, вполне естественно, я выпишу вам успокоительное...»
Вальс закончился, и в семь тридцать диктор стал сообщать новости. Каролин, вздохнув, села и завернула краны. Чтобы не поддаться искушению еще полежать и погреться, она торопливо встала и вылезла из воды на коврик. Выключила радио, слегка обтерлась полотенцем, накинула халат и пошла к спальне, оставляя влажные следы ступней на белом ковре. Она присела на краешек туалетного столика, сняла шапочку для купания и равнодушно посмотрела на собственное отражение, которое можно было видеть в трех створках зеркала. У нее были длинные волосы, прямые и белые, как молоко, они обрамляли ее лицо с обеих сторон, как два шелковых занавеса. Лицо ее не было симпатичным, если говорить прямо: скулы слишком высоки, тупой нос, широкий рот. Она знала, что может выглядеть как отвратительной, так и красивой, и только ее глаза, широко посаженные, темно-карие и обрамленные густыми ресницами, были удивительно прекрасны, даже теперь, когда она чувствовала себя очень усталой.
Она вспомнила слова Дреннана, которые он однажды произнес. Это было давно, он сжал ее лицо в ладонях и повернул к себе. «Как странно, у тебя лицо мальчишки, а глаза женщины. И при этом — глаза влюбленной женщины, слышишь?» Они сидели в его машине, а снаружи было темно и шел дождь. Она помнила его звук, тиканье автомобильных часов, ощущение мужских рук, сжимающих ее подбородок, но помнила, как случай из книги или фильма, случай, который она видела, но не принимала в нем участия, как будто это произошло с другой девушкой.
Она резко потянулась за расческой, поскорее пригладила волосы и стала накладывать макияж. Не успела она закончить, как в коридоре раздались шаги, приглушенные мягким толстым ковром. У ее комнаты человек остановился. Дверь слегка приоткрылась.
— Да?
— Можно войти? — Это была Диана.
— Конечно.
Мачеха уже была одета в бело-золотое, ее волосы платиновой блондинки были уложены в виде раковины и заколоты золотой шпилькой. Она выглядела, как всегда, красивой, стройной, высокой, безукоризненно ухоженной. Глаза у нее были синие, эту синеву подчеркивал загар, поддерживаемый регулярными процедурами с ультрафиолетовой лампой. Из-за этого загара ее часто принимают за скандинавку. И действительно, она обладает счастливой способностью хорошо выглядеть как в лыжном костюме, так и в твидовом, который был на ней теперь. Она приготовилась к приему гостей.
— Каролин, ты не готова!
Каролин начала совершать сложные манипуляции со щеточкой для ресниц.
— Я уже почти готова. Ты же знаешь, насколько быстро я собираюсь, стоит мне только начать. — И добавила: — Возможно, это единственная вещь, которой я научилась в театральной школе и которая действительно мне пригодилась. Ты знаешь, нанести макияж — для меня дело одной минуты.
Это замечание выскочило неосмотрительно, и она немедленно пожалела об этом. Тема театральной школы была под запретом, так как Диана приходила в нервозное состояние и начинала злиться при одном упоминании о ней. Она холодно ответила:
— В таком случае те два года, что ты провела там, не потрачены впустую. — Не услышав ответа от Каролин, она продолжила: — В любом случае нет никакого повода для спешки. Хью здесь, Шарон предложил ему выпить, а Ландстромы задерживаются. Она звонила из Коннаута и сообщила, что Джон еще на совещании.
— Ландстромы. Я никак не могла вспомнить их фамилию. Мне казалось, что их зовут Гримандуллы.
— Нехорошо так. Ты ведь даже не видела их.
— А ты?
— Видела, и они мне очень понравились.
И Диана начала решительно прибирать за Каролин все вещи, которые та разбросала. Она воссоединила туфли, свернула свитер, подобрала влажное банное полотенце, которое валялось посреди комнаты, свернула его и отнесла назад в ванную, потом Каролин услышала, как она сливает воду из ванной, открывает и закрывает дверцу зеркального шкафчика, несомненно, чтобы надеть колпачок на бутылочку сливок для тела.
Повысив голос, она спросила:
— Диана, а что это за совещание у господина Ландстрома?
— А? — Диана вновь вернулась в комнату, и Каролин повторила свой вопрос.
— Он банкир.
— Он участвует в новом деле Шарона?
— Да. Он поддерживает его. Именно поэтому он приехал в страну — чтобы изучить последние детали.
