Забыть в бреду мгновенья. И плачу я не над судьбой Своей, с проклятьем схожей: Над тем, что ты грустишь со мной, Со мной, кто лишь прохожий. Перевод В. Брюсова (1924)
Долы дымные – потоки Теневые – и леса, Что глядят как небеса, Многооблачно-широки, В них неверная краса, Формы их неразличимы, Всюду слезы, словно дымы; Луны тают и растут Шар огромный там и тут Снова луны – снова – снова Каждый миг поры ночной Озаряется луной, Ищут места все иного, Угашают звездный свет, В бледных ликах жизни нет, Чуть на лунном циферблате Знак двенадцати часов, Та, в которой больше снов, Больше дымной благодати, (Это чара в той стране, Говорит луна луне), Сходит ниже – сходит ниже На горе на верховой Ставит шар горящий свой И повсюду – дальше – ближе В легких складках бледных снов Расширяется покров Над деревней, над полями, Над чертогами, везде Над лесами и морями, По земле и по воде И над духом, что крылами В грезе веет – надо всем, Что дремотствует меж тем Их заводит совершенно В лабиринт своих лучей, В тех извивах держит пленно, И глубоко, сокровенно, О, глубоко, меж теней, Спит луна, и души с ней. Утром, в свете позолоты, Встанут, скинут страсть дремоты, Мчится лунный их покров В небесах, меж облаков. В лете бурь они носимы, Колыбелясь между гроз Как из жерл вулканов дымы, Или желтый Альбатрос. Для одной и той же цели Та палатка, та луна Им уж больше не нужна Вмиг дождями полетели Блески-атомы тех снов, И, меняясь, заблестели На крылах у мотыльков, Тех, что, будучи земными, Улетают в небеса, Ниспускаются цветными (Прихоть сна владеет ими!), Их крылами расписными Светит вышняя краса. Перевод К. Бальмонта (1911)
Елена! Красота твоя Никейский челн дней отдаленных, Что мчал меж зыбей благовонных Бродяг, блужданьем утомленных, В родимые края! В морях Скорбей я был томим, Но гиацинтовые пряди Над бледным обликом твоим, Твой голос, свойственный Наяде,
