платье и красных сандаликах.
— Цвет Нюх-нюху не поможет. Он должен понюхать её вещи.
— И Будик тоже, — не терпится Таку.
— Я принёс, — говорит милиционер. — Вот её любимый заяц. Я его в пластиковый кулёк положил, чтобы запах не выветрился.
Понюхали (даже профессор и Так) — и в путь. Бросились в лес Нюх-нюх и Будик. Волнуется милиционер — найдут ли. Успокаивает его профессор:
— Сейчас с девочкой говорить будете.
Бежит Нюх-нюх по лесу. Объехал муравейник, переехал по бревну через глубокий ручей.
«Гав, гав», — уже лает Будик из лесу.
«Сейчас увидим, кто лучшая пограничная собака», — потирает руки Так.
Раздвигаются кусты и выходит на поляну заяц с поднятыми кверху лапами. За ним с палкой-ружьём выступает Будик. Подвёл и посадил лесного зайца с игрушечным рядом. Смотрит — сравнивает. Похож. Только почему смеются все?
А Нюх-нюх бежит по берегу озера. Все уголки его обходит. Где-то тут, где-то тут. Плачет под деревом девочка. Она!
— Девочка, девочка, я тебя слышу, не плачь. Поднимайся и иди за Нюх-нюхом. Он тебя приведёт к маме и папе, — говорит профессор по радио. Обрадовалась девочка и побежала за Нюх-нюхом.
Идёт по лесу волк. Видит, заяц смотрит на тропинку, да ещё затылок чешет от удивления.
Прыгнул на него волк, да и сам в воздухе от удивления затормозил и плюхнулся на землю. По тропинке перед девочкой что-то непонятное бежит. Очень странный зверь с лампочками мигающими.
Попробовать? Вышел волк на тропинку и пасть раскрыл. Обедать пора.
— Волк? — переспрашивает профессор на другом конце леса. — В атаку!
А сам подпрыгивает и потирает руки. Как мы ему…
Подъехал Нюх-нюх к волку и пустил в него электрический заряд. Затрясся волк — поднеси к нему гирлянду разноцветных лампочек, сразу загорится. Распластался волк на земле, смотрит, как мимо него прошли девочка и Нюх-нюх. Лапой шевельнуть не может. И поделом.
А за лесом ликованье: девочка нашлась.
Отпустили зайца лесного с подарком — зайцем из магазина.
Беги, косой!
И домой поехали. В милицейской коляске. А возле дома фоторепортёры щёлкают, кинооператоры снимают и телевидение передачи прямо из квартиры ведёт. Все Нюх-нюхом интересуются. И ведь правда интересно.
Похищение
Не только хорошие люди заинтересовались Нюх-нюхом, но и плохие тоже.
Ночь. Спит профессор. Не слышит, как скрытно подъехала к дому машина. Вышел из неё плохой человек по фамилии Барбарисов. Один ус вверх смотрит, другой — вниз. Очки чёрные надел, чтобы кругом ещё темнее было. Посмотришь на него — почти пират. Только не одноногий и не одноглазый. А душа всё равно чёрная. Поэтому он ночь больше всего и любит. Не заметен он тогда, чёрный Барбарисов.
— Здесь он живёт, — шепчет. — Я его выманю, — приговаривает. А из кармана газета торчит. «Нюх- нюх — спаситель девочки» на ней написано, и фотография там же.
Достаёт Барбарисов из машины гуся жареного. Забегал его нос, хорошо пахнет гусь. Ох и пахнет! Насадил гуся на палку, к форточке подносит. Только не видно Нюх-нюха. Что он — гусей не нюхал?
Расстроился Барбарисов, бросил гуся в кусты. Побежал снова к машине и выносит из неё авоську духов.
— Ландыши, ландыши, мая букет, — поёт и отвинчивает крышечку. — Ну и запах, ну и запах, — и мостовую поливает.
Посмотрел на форточку, прислушался. Тихо. Стал тогда остальные свои духи доставать и хлопать об асфальт. «Роза» — бах! «Сирень» — бах! Такой аромат стоит!
Заволновался Нюх-нюх, но потом успокоился. Всё это у него есть. У них с профессором почти все запахи есть. Вон сколько колбочек. Вот каких-то новых, если их придумают, таких нет. А известные все уже есть.
Достал Барбарисов химические реактивы и пробирки. Стал запахи изобретать, чтобы Нюх-нюха выманить. Из одной в другую наливает — нюхает. То радуется его лицо, то за нос схватится — дурно. То опять принюхивается.
От такой симфонии новых запахов не выдержал Нюх-нюх. Разогнался и прыгнул в форточку.
Словил Барбарисов в мешок Нюх-нюха и увёз его на своей чёрной машине в чёрную ночь.
Домой привёз, стал уму-разуму учить. Антенну-хвост пилит и приговаривает:
— Мне золото давай, очень золото люблю. Будешь по земле ходить, для меня клады открывать.
Наутро надел на Нюх-нюха металлическую цепь. Одно кольцо себе на руку, одно на Нюх-нюхе защёлкнул. Не убежишь. Натянул на Нюх-нюха шкуру барашка, чтобы его никто не узнал. Набрал код золота и пошёл за город.
Едет по шоссе милиционер. Останавливается.
— Это кто у вас, гражданин Барбарисов?
— Это… бэ, бэ… — заблеял Барбарисов. — Барашек это. Домашний мой. Гуляем мы с ним. А что — нельзя?
— Можно-можно, — поехал милиционер дальше.
Зашли в лес.
— Ищи, — кричит Барбарисов.
Побежал Нюх-нюх, он машина. Ему код золота набрали — надо бежать. Еле успевает за ним Барбарисов. Ведь зарядки не делает. Умаялся весь. Язык, как у собаки, наружу смотрит. Воды просит.
Наконец остановился Нюх-нюх. Тут.
Облазил на четвереньках Барбарисов полянку — кольцо золотое нашёл. Потерял кто-то. Одел на палец, радуется.
— А ты чего стал? Ищи дальше.
Обиделся Нюх-нюх. Первый раз. Раньше, как найдёт, профессор погладит, профессор батарейку даст, профессор лампочки разноцветные поставит. С профессором весело: всё разное что-то ищу. А тут золото и золото, золото и золото. Стал в Нюх-нюхе ум-головушка пробуждаться. Хоть машина, а уже и человеческое в нём есть. Разве машина может что-то хотеть или печалиться? А Нюх-нюх мог. Вспоминает профессора — чуть не плачет.
А Барбарисов всё за своё: ищи и ищи. Рассердился Нюх-нюх, привёл Барбарисова на полянку. Тут.
Достал Барбарисов складную лопату из кармана, копать стал. Копал-копал, достаёт гвоздь ржавый. И всё.
— И всё?! — кричит.
— Хулиган! — кричит.
— Убью! — кричит.
Как ударил Барбарисов ногой — только самому больно стало. А Нюх-нюх в него электричеством шипит.
Рассердился Барбарисов, достал резиновые перчатки. Перевернул Нюх-нюха и вытащил из него три батарейки. Одну только оставил.
— Голодный будешь, будешь слушаться. Как золото найдёшь, немножко питания получишь. А нет, так и останешься ни с чем. Заржавеешь и выкину.
Прищёлкнул дома Нюх-нюха к отопительной батарее, а сам спать лёг. Не страшен ему теперь Нюх- нюх, нет в нём его силы.
