То, что ты — в моем сердце, в его колыбели,
А эхо лица твоего — в колодцах моих зрачков;
А горный цветок со скалистых высот подмигнул
Непомерному высокомерию чертополоха;
А извечное, светлое, умное солнце
Землю мою осыпает колосьями желтых лучей;
А олива застыла на пороге простора —
Вечная странница наших долин;
А мирное небо припало к мирной земле;
И пчела зазвенела, и хлебом запахло;
А издалека, из глубин наступающих дней
Шлет улыбку мне голос ребенка,
Которого лоно мое породит.
Этому всему и труду моему
Имя — Родина.
Для вас насущней хлеб, а для других любовь,
А для кого-то мир и сад плодоносящий.
Я каждый вздох отдам я сердца стук любой,
Как долг, всем четырем — ведь все они насущны.
Засохнет дерево — и людям свет не мил,
Засохнет хлеб — и прочь любовь невзгоды гонят.
Всем трем грозит конец, когда нарушен мир:
Нет сердца без него, нет зренья — ничего нет.
И я всем четырем свою судьбу вручу.
Неужто многого от жизни я хочу?!
Убийца, не тебя, чей след в моем дому,
Спрошу я: почему?
Не тех, кто оградил щитом тебя, мой враг,
Я спрашиваю: как?..
Народ мой, ты ответствуй мне во имя всех скорбей,
Во имя той, кого звала я матерью своей.
Наш враг в моем дому и весело ему —
Скажи мне: почему?
Надежною стеной он защищен, мой враг, —
Скажи мне: как?
Ответь мне: как и почему
Он весел, он в моем дому,
И гибель матери моей в его шагах,
И не улыбка — кровь моя алеет на губах?!
Как? Почему?!
Сказал мой друг, добрейший меж людьми:
— Послушай, милая моя, пойми, —
Нет высоты и красоты у неба,
Срифмованного с неизменным «хлеба»,
Ведь это так избито, как вода,
Срифмованная с пресловутым «да».
Ему я отвечала:— Эти строки
Прочти, и ты увидишь, друг мой строгий,
Что отрекаюсь лишь от мутных вод,
Где меркнет отраженный небосвод,
И опасаюсь лишь такого неба,
Которое бомбит посевы хлеба.
Благословенна мирная вода,
В которой небо светится всегда.
И я еще добавила тогда:
— Мне не страшна прозрачная вода,
Во имя той воды с горячим хлебом
Хочу я вечно жить под синим небом.
Я сарронская лилия,
(Мама, память в глазах моих неистребима!)
Я роза долины,
(Мама, жизнь моя плачет, ей больше не петь!)
Черна я,
(Мама, мама, порви сети черного дыма!)
Стройна я.
(Мама, мама! Все кончено, — печь...)
Ты прекрасна, моя подруга, прекрасна.
(Для кого эта песня крылатая спета?)
Горлинки-очи твои, о роза в шипах,
(Как черны твои ужасы, бездна огня!)
Приди, о приди ко мне, моя Суламифь.
(Пепел — память моя, нерушимость обета!)
Воркуют горлицы, зеленеют стебли.
(Я клянусь не забыть до последнего дня!)
Шквал проклятий не стихнет, растет его сила,
В том клянусь вечной сменою дней и ночей,
Гнев проклятий я кровью годов оросила.
Эта песня моя —
песня розы печей.
