— Скажи мне.
Она не собиралась рассказывать чужаку ничего из того, что собиралась сделать. То, что она искала в темноте не должно касаться никого, кроме нее. Кроме того, она была дочерью лэрда. Она отвечает только перед своим отцом.
Тогда, почему же ее губы раскрылись, а глаза медленно закрываются под пристальным взглядом серебряных глаз?
— Я ищу…Зверя.
— Зверя?
— Да, жестокое существо, которое в течение многих столетий проклинало мой клан.
— А, — наступила небольшая пауза, в то время как кончики его губ, казалось, приподнялись. — Ты видела этого Зверя?
— О, конечно, нет. Он прячется в тумане, хотя ходят слухи, что он охотится при свете луны. И он вскоре намерен прийти за моей сестрой. Я буду ждать его появления.
Длинные пальцы сместились ей под подбородок, приподнимая ей голову, чтобы он мог рассмотреть выражение ее лица при свете луны.
— Ты, моя дорогая, самая смелая или самая глупая, — пробормотал он странным голосом. — Ты, конечно же, не веришь, что существо из легенды можно убить? — Его взгляд медленно переместился на ее приоткрытые губы. — Или, возможно, ты надеешься соблазнить его?
Она втянула воздух. Этот мужчина. Даже себе она не могла объяснить, как он волновал ее.
— Если он живой, значит, его можно убить. Я найду способ сделать это.
Его хватка ослабла, пальцы мягко погладили ее губы. В последнем проблеске здравого смысла, она осознала, что должна сопротивляться, но завораживающие колдовские чары держали ее в плену. Она положила руки ему на грудь. Под своими ладонями девушка почувствовала прохладный шелк его плаща и твердость стальных мускулов. Глубоко внутри нее вспыхнул темный огонь.
— Разве это не твой отец и его воины должны охотиться за проклятием вашего клана? — пробормотал он.
— Это мой выбор.
Серебряные глаза потемнели до цвета дыма. Резкие черты лица, казалось, смягчились, когда он начал опускать голову.
— Нет, моя красавица. Мой. — Прошептал он у ее губ.
Сильнейшая волна удовольствия накрыла Изобеллу, когда он легко поцеловал ее. О, она мечтала об этом моменте. Желала его, по правде говоря. Какая девушка не мечтает о своем первом поцелуе?
И все же он застал ее врасплох.
Мужчины в ее клане не обольщали женщин поцелуями. Они не позволяли своим пальцам нежно касаться лица девушки, словно она была необычным и хрупким предметом, или шептать дразнящие слова, которые бы заставляли женщину дрожать от желания. Они хватали женщину, получали удовольствие и, вероятно, даже не рассматривали ту, что была у них в руках.
Изобелла расслабилась в его крепких объятиях, утонув в запахе тумана и дыма, исходящем от него. Это было волшебством, о котором она мечтала. Жаром, который вспыхивал в ее крови. Острым болезненным возбуждением, которое поселилось между ее бедер.
Его губы накрыли ее губы, нежно их коснувшись, прежде чем отстраниться. Снова и снова он дразнил ее своими нежными поцелуями, пока Изобелла не была готова взвыть от расстройства.
С низким рычанием, зародившимся глубоко в ее горле, она запустила пальцы в атлас его волос, выгибая тело, пока между ними не осталось расстояния. В ней зародилась жажда чего-то. Чего-то, что мог дать только он.
Как будто, он только этого момента и ждал, его поцелуй резко углубился, его язык скользнул по ее губам. Изобелла задыхалась, неуверенная в том, что ему нужно.
— Откройся для меня, Изобелла, — пробормотал он, его руки обхватили ее бедра и плотно прижали их к своим.
Неуверенно, она приоткрыла свои губы и застонала, когда его язык вторгся в ее рот. Ее старая кормилица никогда ничего не говорила про такие объятия, когда объясняла, что происходит между мужчиной и женщиной по ночам. Так же не говорила, насколько приятной… могла бы быть такая близость.
Ее пальцы напряглись в его волосах, а тело задрожало. Она была так близка к человеку, насколько это было возможно, но даже это было все еще недостаточно близко. Она жаждала чего-то. Чего-то, что было ей недоступно.
С едва слышным шипением мужчина проложил дорожку из поцелуев с ее вскинутого лица на ее длинную шею. Добравшись до основания ее шеи, он помедлил, словно внутри у него происходила борьба с самим собой, а затем Изобелла почувствовала острую боль.
— Прости меня, — услышала она его шепот, прежде чем его зубы глубоко вонзились в ее плоть, и тьма накрыла ее своим одеялом.
Больше она ничего не ощущала.
Глава 2
Изобелла сражалась с плотно обступившей ее темнотой.
В течение долгого времени она неподвижно лежала, пытаясь вспомнить, где она и почему ее голова так чертовски болит.
Осознание того, что она находится в своих собственных покоях, не заняло слишком много времени. Нельзя было ни с чем перепутать аромат сухих цветов, стоящих в миске у ее кровати или запах свежих простыней, которые она требовала менять ежедневно, застеленных под ней.
Она почувствовала облегчение, поняв, что она в своей комнате, но это не объясняло, почему она чувствовала себя так, словно ее голову использовали, чтобы вбить гвозди в доски, закрывающие ворота замка.
Решительно она пыталась вспомнить то, что произошло прошлым вечером.
Она вспомнила праздник, устроенный в честь ее сестры. Она заставила себя сидеть на бесконечном ужине и слушать пьяные тосты, пока у нее не свело зубы. А потом… что?
Было смутное воспоминание о разговоре со старой нянькой и прогулкой через лес, но это больше походило на фантазию, чем на реальность. Рваный ночной кошмар, который был создан в ее голове из-за беспокойства о жертвоприношении.
Изобелла беспокойно пошевелилась. Было что-то большее. Страх, преследующий ее, пока она шла через лес, а затем… человек.
Дева Мария. Ее сердце внезапно замерло.
Да. Там был мужчина.
Красивый, опасный мужчина, который чуть не украл ее сердце, когда его губы так осторожно коснулись ее губ.
И не было никакой фантазии. Никакого ночного кошмара.
Даже сейчас она явственно могла ощутить прохладное прикосновение его пальцев и высокой температуры, текущей через ее кровь. Это было волшебно, потому что он поцеловал ее под лунным светом, а затем… все вокруг стало черным.
Что он сделал с ней? И, как он вернул ее в ее собственную постель, будучи ни кем не замеченным?
— Она все еще спит? — мягкий певучий голос сестры внезапно вторгся в путанные мысли Изобеллы.
— Да, госпожа, — отозвалась ее старая нянька почти над самым ухом Изобеллы. — Я очень боюсь, что она больна.
Тонкая рука опустилась на лоб Изобеллы.
