удалось составить список ресторанов, которые могут носить ее имя. Следует добавить в меню свои идеи, продумать интерьеры. Но чего она не знала, так это где будут располагаться ее рестораны.
— Привет, дорогая.
Джейн подняла голову и увидела мать под руку с Абелем Гарретом, идущих к ней. Тара и Абель прилетели два дня назад. Эта пара стала определенно неразделимой. Их очевидная преданность друг другу радовала Джейн.
— У нас для тебя сюрприз, — с хитрой улыбкой Абель смотрел на нее.
— Спасибо вам, друзья. — Она вернула ему улыбку, правда не совсем искреннюю. — Боюсь, сегодня я не готова к сюрпризам.
Как и в любой другой день, мысленно добавила она.
— Этот тебе понравится, — с глубокой убежденностью сказала Тара, глядя выше плеча дочери.
Раскаты знакомого баса разнеслись по саду:
— Ты сказала, что не придешь ко мне. Поэтому я пришел к тебе.
Сердце Джейн покатилось куда-то вниз, она порывисто обернулась. Мужчина, идущий к ней, был в черных джинсах и бледно-голубой рубашке. Плечи у него — шириной с дорожку, по которой он шел. В глазах — сожаление, раскаяние, счастье и любовь. Она едва не разрыдалась, встретившись с ним взглядом.
Не говоря ни слова, Абель и Тара исчезли. Бобби Коллахен стоял перед ней. Он сделал глубокий вдох и взглядом собственника изучил каждый дюйм ее тела. Наконец посмотрел ей прямо в глаза.
— Ты классно выглядишь.
— Бобби…
— Боже, как я скучал по тебе. Раньше у меня никогда так не болели тело и душа.
Она понимала, что он имеет в виду. Одинокие ночи и бесконечные дни. Ничто не может успокоить ноющую боль. Но Бобби безмерно обидел ее. И не важно, как сильно она любит его. Легкого прощения он не получит.
Он заметил сдержанность в ее глазах и кивнул.
— Я не заслужил права даже стоять перед тобой.
Глаза у Джейн засветились.
— Я не заслужил этого, но буду стоять. Потому что я люблю тебя, Джейн. Я люблю тебя каждой своей частицей. И я должен тебе это сказать. Я должен был приехать сюда и извиниться за ту обиду, что я нанес тебе и твоей семье. — Он подошел ближе и осторожно провел пальцами по ее руке. Глаза приняли самый темный оттенок голубого. — Джейн, дорогая. Тебе надо вернуться в Парадиз. Нам надо быть вместе.
— Не знаю, вернусь ли я, — пробормотала она. Сердце ее болезненно сжалось, на глаза набежали слезы. — Я боюсь, Бобби. Я отдала тебе все, мою любовь и доверие… сердце и душу. А ты разбил их и бросил мне в лицо. Как я могу снова поверить тебе?
— Джейн, я не прошу тебя поверить мне. — Его глаза наполнились мукой. — Но, может быть, ты могла бы поверить в нас?
Слезы текли по ее щекам.
— Послушай меня, дорогая, пожалуйста, — упрашивал он, взяв ее руки в свои. Глаза умоляли прислушаться, по-настоящему услышать его. — Вина и стыд приводят в отчаяние. Они заставляют делать неправильные шаги. Они заставляют обижать людей, которых любишь. В моем случае они заставили меня закрыть глаза на слабости отца, которого я любил бесконечно. Я хотел верить, что он безупречный человек. Я не сомневался, что этот человек нужды семьи ставит выше своих собственных.
От нескрываемого горя в его глазах у нее заныло сердце и запершило в горле.
— Когда отец умирал, я дал клятву, — продолжал Бобби. — Отомстить за его честь. Нанести такую же обиду всем Аль-Найалам, какую они нанесли нам. — Он покачал головой. — Я не знал правды. Не знал, что все беды из-за моего отца. Он делал ошибки, закрывал на них глаза и в результате потерял нашу землю. Я не хотел этому верить. Он, очевидно, тоже. Он был хороший человек, Джейн. Быть может, слабый. Но он был спасителем Кимми, ее опорой. Когда он умер, это разбило ее сердце. Мое тоже. Я проклинал Шакира за каждую мою потерю. — Бобби притянул ее к себе. — Прости меня. Я был таким идиотом. Обидел и оттолкнул тебя. И это после того, как ты дала мне любовь и жизнь. По-настоящему ты мне вернула Бога. Тебе никогда не понять, как я сожалею.
— Нет, я понимаю. — Джейн не могла сдержать рыдания.
На мгновение он обнял ее, повернул лицом к себе.
— Ты простишь меня, Джейн? Ты можешь простить меня? Я прошу тебя только об одном. Дай мне шанс. — Он поднял пальцем ее подбородок так, чтобы блестевшие от слез глаза оказались на одном уровне с его глазами. — Я хочу быть твоей семьей. Я хочу иметь с тобой детей. Я хочу тебя. — Подушечкой большого пальца он смахнул с ее щеки слезу. — Я люблю тебя.
Даже сквозь слезы, сквозь боль от обид, причиненных ранее, Джейн чувствовала себя живой и целеустремленной. Первый раз за две недели. Она понимала его прошлое. Понимала его душу. Теперь и он понимал ее. Когда она заговорила, в голосе звучала тихая радость.
— Я люблю тебя. Больше, чем раньше. И я знаю, что в твоем сердце.
Улыбка осветила его лицо. В ней — такое облегчение и обожание, что у Джейн сжалось сердце.
— Выходи за меня замуж, дорогая. — Бобби наклонился к ней и нежно поцеловал. — Выходи за меня замуж и каждый день учи меня быть хорошим человеком.
Она внезапно ощутила себя защищенной и полной любви. Бобби нашел выход из мучительного прошлого. Его сердце наконец раскрылось. А Джейн знала, где ее место. В его объятиях.
— Да, — прошептала она между поцелуями, — мы будем учить друг друга.
ЭПИЛОГ
— Берешь ли ты в мужья этого мужчину?
Джейн задержала дыхание. Она всегда хотела, чтобы пришел этот день. Всегда надеялась, что есть будущее, к которому надо стремиться.
Тара стояла у импровизированного алтаря и улыбалась Абелю.
— Да, беру.
— Тогда я объявляю вас мужем и женой, — сказал священник. — Можешь поцеловать свою жену, Абель.
В поле, рядом с озером, где плавали Бобби и Джейн, где Абель и Тара смотрели на звезды, два человека посвятили свои жизни друг другу.
Бобби взял руку Джейн и сжал ее. Его собственное обручальное кольцо мягко сжимало палец.
— Хочешь повторить?
Джейн вспомнила свадебную церемонию, которая состоялась месяц назад в Эмонде, и улыбнулась мужу. Он подсадил ее на спину серого жеребца.
— Может быть, нам лучше дождаться нашего юбилея?
Он сел за ее спиной, поцеловал в ухо и прошептал:
— Сегодня ровно месяц. Это наш юбилей.
Когда они скакали домой на ранчо, она прижалась к нему. За ними следовали члены семьи и друзья.
— Кто бы поверил, что ковбой ростом под два метра, с грудью точно бочка, будет таким романтичным? — прокричала она.
— Любой, кто увидит женщину, на которой он женился, — отвечал он, перекрывая шум копыт.
— Я люблю тебя, Бобби Коллахен.
— Я люблю тебя. И сегодня ночью мы снова повторим это. — Рип галопом нес их. Бобби крепче прижимал ее к груди, щекотал и целовал ей ухо.
Она засмеялась, испытывая истинное счастье. Легкий техасский ветерок ласкал ей лицо.
