— Какая-то чертовщина вышла прошлым вечером. Правда?
Сердце у Джейн екнуло и куда-то полетело, в следующий миг она просияла от какого-то неведомого чувства. Хриплый, низкий голос медленно очаровывал ее, заставлял улыбаться, вспоминать их первую ночь. Ее несколько удивила натянутость его тона. И немного встревожила неутолимая страсть, которую она снова услышала в его голосе.
— Чертова вечеринка? — саркастически переспросила она. — Наверное. Если ты любишь к барбекю на добавку маленький конфликт.
— Это правда, мы зашли слишком далеко. — Его смешку не хватало веселья.
— Ты имеешь в виду себя и Шакира?
— Ну… — Он немного помолчал. — Теперь все это прошло, — со вздохом добавил он.
— Вот как? — удивилась она. Судя по тому, как Бобби вчера смотрел на Шакира, можно было предположить противоположное. — Хорошо бы так. Нам обоим надо покончить с прошлым. — Джейн представила, как он пожал плечами. — Во всяком случае, я стараюсь.
Конечно, она не против разумного великодушия. Но трудно удержаться от сомнений при таком разительном повороте после вчерашней сцены.
— Почему вдруг такая перемена?
— Ссора мешает сделать что-то по-настоящему важное.
— Что же?
— Пригласить тебя на свидание.
Джейн просияла и крепче прижала к уху трубку.
— Не будет ли безрассудством, если скажу, что рада твоему звонку?
— Нет, дорогая. Это просто честность. — Он засмеялся на этот раз искренне, а не через силу.
— Честность — это хорошо. — Эта простая фраза для Джейн, сколько она себя помнит, была мантрой. С детства мать внушала ей, что честность — единственный способ достойно прожить жизнь. И не так важно, страдая или без страданий. Ирония заключалась в том, что все это время мать держала в глубоком секрете поиски отца Джейн.
— Подхвачу тебя через час?
Требовательный тон Бобби вернул ее к реальности.
— Прости, что? — виновато пробормотала она.
— Я сказал, что приеду через час, чтобы забрать тебя.
Она посмотрела на часы, потом на свой халат.
— Но еще только восемь.
— Ладно, — в голосе слышалось насмешливое раздражение, — через два часа.
— Бобби, мы будем продолжать? Мы собираемся встречаться после того, что случилось вчера?
— Можешь держать пари. Мы будем продолжать. И мы собираемся делать это правильно.
— Правильно?
— Будем держаться за руки. Крепко. Потом, может быть, поцелуй или два… На этот раз мы будем действовать медленно.
Она ближе склонилась к телефону, губы касались трубки, в сознании вырисовывались картины нежного, мягкого поцелуя.
— Вроде ухаживания?
— Точно. Но я не собираюсь спрашивать разрешения у твоего брата.
— Вот как?
Холодный юмор его тона подействовал на ее романтическое настроение как глушитель. Но она отмела его.
— Увижу тебя через час?
— Мне казалось, ты сказал — через два.
— Не хочу так долго ждать. А ты?
— Я тоже. — Возбуждение забурлило в крови, топя последние островки осторожности. Она вспомнила вчерашний вечер, когда здравый смысл и слепая надежда не пришли к согласию. Можно ли ему доверять?
— До свидания, дорогая.
— Пока. — Она выключила трубку, сбросила халат и направилась в ванную. Интересно, что она скажет внизу. И еще интереснее: что будет, если брат устроит «священную войну», когда обнаружит, чем она занимается?
Но стоило ей встать под горячую струю душа, как сознание захватили приятные мысли. Какой восторг ждет ее на первом настоящем свидании с Бобби Коллахеном.
Сорок минут спустя она получила ответ на свой вопрос. В истинно мужской, отделанной коричневой кожей и красным деревом библиотеке она встретилась с братом.
Никакой «священной войны», но явное неудовольствие.
— Он использует тебя, Джейн.
Брат в белом бурнусе, непроницаемый и бескомпромиссный, сидел за письменным столом.
Джейн с решительно вздернутым подбородком стояла перед ним в бледно-зеленом свитере и белых джинсах.
— Я так не думаю, Шакир. Но даже если это правда, я сама должна сделать выбор.
— Рита сообщила мне, что посвятила тебя в историю Бобби Коллахена.
— Да, кое-что рассказала.
— Этот человек будет делать все, чтобы отплатить мне. Вплоть до нанесения вреда членам моей семьи. Я в этом уверен. — Шакир наклонился вперед. — Он ненавидит меня.
— Быть может, он имеет на это право? — Она не успела подумать, вопрос вырвался сам собой. — За то короткое время, — быстро добавила Джейн, — что я знаю тебя, я видела великого человека и честного, заботливого мужчину. Но мы все совершаем иногда поступки, которые потом всю жизнь мучают нас. Не была ли сделка с Коллахенами одной из подобных ошибок?
— Ты задаешь такой вопрос брату? — Его губы вытянулись в струну.
— Я прошу брата рассказать правду. Вот и все. — Она присела на стул, стоящий у стола, и положила руку на руку брата. — Я уже взрослая девушка, Шакир. — Она вздохнула. — Я справлюсь с любой правдой, какой бы она ни была.
Гнев в его глазах и холодная маска бизнесмена словно бы растаяли.
— Ты всегда будешь слышать от меня правду. Можешь быть уверена в этом.
— Спасибо, — с нежной улыбкой поблагодарила она.
Он кивнул и тяжело вздохнул.
— В приобретении земли старика Коллахена не было злого умысла. После того как ушли добывавшие нефть компании, земля осталась в плохом состоянии. Просто в жутком. Они бурили без смысла, срезали почву, загрязняли ее. Это был экологический кошмар. Старший Коллахен не мог заботиться о земле, восстанавливать ее, а вскоре и банк закрылся. Если бы не я, то кто-нибудь другой купил бы эту землю. И я очень сомневаюсь, что купивший проявил бы такую щедрость, как я.
— Рита сказала о том, что ты позволил Бобби купить несколько акров земли.
— Правильно. Я сочувствовал ему в смерти отца, но он напрасно направил свой гнев против меня. Его неразумная вспыльчивость делает его особенно опасным.
— Но это нелепо, — вырвалось у Джейн.
— Ты видела его вчера вечером, — продолжал Шакир. — Разве он не вел себя как сумасшедший?
— Да, он злился и держал против тебя обиду размером с Техас. Но сумасшедший? Не похоже.
— Я не позволю тебе, Джейн, идти в этот огонь.
— Не разрешишь мне? — засмеялась она и убрала свою руку.
Уже лет десять она не слыхала подобных слов. Ведь она росла без отца. В ее жизни не было авторитетной мужской фигуры. И сейчас она тоже не нуждалась в ней.
— Ты должна понимать, — Шакир откинулся на спинку кресла и в упор, сдвинув брови, смотрел на нее, — ты Аль-Найал, ты моя сестра, и я… — он оборвал фразу и замолчал, но потом все же закончил, — я
