на нас? — грозно нахмурился господин Бриньон. — Надеешься все свалить на меня и под шумок занять мое место?
— Никакая секретная служба этих несчастных не допросит, — покачал головой секретарь.
— Это почему это? — не отставал господин Бриньон.
— А потому что трупы не отвечают на вопросы, — усмехнулся секретарь. — Даже под пытками.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что до встречи с сотрудниками олбарийской секретной службы эти несчастные не доживут, — ответил господин Пино.
— Думаешь, гномы их прикончат? — требовательно поинтересовался господин Бриньон.
— Знаю, что прикончат, — сказал секретарь.
— Так, — прихлопнул ладонью по столу господин Бриньон. — Допустим. И что потом?
— Не потом, а гораздо раньше, — поправил его секретарь. — Задолго до того, как это случится, мы должны внедрить своего человека… ну, не в окружение короля Джеральда, конечно… было бы наивно на это надеяться, а в окружение его окружения… Внедрить своего человека, который ужаснется неслыханному смертоубийству несчастных заблудившихся рыбаков, ненароком забредших в темноте на гномскую территорию. Ужаснется в нужное время и в нужном месте. Перед нужным человеком, разумеется. Так, чтоб это достигло ушей олбарийского монарха. Король Джеральд гномов не любит. Он их всего лишь терпит, он с ними мирится, потому что они для него полезные. Король Джеральд гномов боится. Думаю, будет не слишком трудно уговорить его на всякий случай запретить этим злым, гадким, агрессивным гномам лодки и корабли. Мало ли куда они могут доплыть и чего натворить? Вон, на людей уже бросаются!
— Так, — кивнул господин Бриньон. А потом надолго задумался. Он даже спрятал лицо в ладони. И молчал. Секретарь замер, выжидая, чем разразится это молчание. Наконец господин Бриньон поднял голову и уставился на своего секретаря.
— Все правильно, — промолвил он. — Выхода и вправду другого нет. Но… грех-то какой!
— Замолим, — тихо промолвил господин Пино.
— Замолим, — так же тихо повторил господин Бриньон. И облегченно вздохнул.
— А все-таки ты дурак, — добавил он мгновение спустя. — Надо было требовать четверть… Женщина — что! Женщину можно найти любую. А кроме того… человеку, отобравшему у меня четверть дела, я и дочь бы отдал, не задумываясь.
— Думаю, это не последняя услуга, которую я вам оказываю, — с ухмылкой ответил секретарь. — Зато теперь я точно знаю, сколько в случае чего могу потребовать.
— И дочь — в придачу? — подмигнул господин Бриньон.
— Ну, конечно, — ответил господин Пино.
— А как же племянница? — спросил господин Бриньон.
— К тому моменту она успеет меня разочаровать.
— И что? С нею, как с гномами? — прищурился глава Дома.
— Неужто я злодей какой? — светло улыбнулся господин Пино. — Есть же монастыри…
Господин Пино смотрел на своего хозяина и думал, что со временем он получит куда больше, чем племянницу, куда больше, чем четверть и дочь в придачу. Со временем он получит все. Сыну господина Бриньона придется заняться чем-то другим.
Господин Бриньон смотрел на своего секретаря и думал, что со временем от него придется избавиться. Слишком неожиданной и пугающей стороной он вдруг повернулся. С этой стороны господин Бриньон своего помощника еще ни разу не видел. То, что ему открылось, пугало его. Господин Бриньон боялся своего секретаря. А те, кого он боялся, обычно жили очень недолго. С ними обязательно случалось что-нибудь нехорошее.
Ленивые волны, щурясь от яркого солнца, терлись боками о пристань. Вокруг парома суетился народ. Все куда-то спешили, кричали, тащили какие-то вещи. Два солидных гнома сердитой скороговоркой что-то друг другу доказывали. Поскольку оба говорили одновременно, было ясно, что они вряд ли придут к согласию. Разве что кто-нибудь третий даст себе труд обратить внимание достопочтенных гномов, что утверждают они одно и то же, почти одними и теми же словами, так что и спорить не о чем. Впрочем, тогда скорей всего достанется этому самому третьему. И поделом. Нечего в чужой спор встревать.
— Присматривай тут за всем, малыш! — Папа улыбнулся и подмигнул.
Рагнар улыбнулся в ответ. Он не глупый какой, понимает, что папа шутит. Разве маленькому можно за чем-то присматривать? Это за ним присматривают, а ему самому нипочем не позволят.
— А вы долго? — Нет, огорчения скрыть не удалось. Но он же не виноват, что ему грустно, что мама с папой уезжают. Могли бы и его с собой взять, между прочим.
— Всего на два дня, сынок. — Мама ласково гладит по голове, целует. — Терпи. Будущему Владыке всех гномов не к лицу плакать. Особенно если ему уже десять лет.
— Ладно, — вздыхает сын Гуннхильд Эренхафт и Тэда Фицджеральда. — Я не буду. Только вы побыстрей возвращайтесь, хорошо?
— Непременно, — кивает мама.
Они еще раз обнимают его и спешат к парому. Вся остальная свита уже там. Это Торди-пасечник так говорит — свита, а мама с папой смеются и говорят, что это не свита, а сплошное безобразие. Однако это самое безобразие почему-то берут с собой, а его оставляют. И так всегда.
Скорей бы уж вырасти, а то эти условности, связанные с возрастом, просто доводят. Вот просто бесят. Ну почему ему нельзя поехать тоже? Кто сказал, что в десять лет нельзя посещать всякие там балы и прочие важные встречи? Тот, кто такое придумал, наверное, сам никогда не был маленьким, а так сразу и родился тощим бородатым занудой преклонных лет. Сначала небось самому себе все приятное и интересное запретил, а потом и за других принялся.
А как было бы здорово сегодня поплавать и пострелять вместе с папой, пройтись вместе с мамой по мастерским и артелям, завернуть на пасеку к Торди, навестить Эрнста Хумперфенкеля, поглядеть, что он еще изобрел… да мало ли чего еще можно придумать? И, честное слово, с родителями это делать куда веселей, чем одному! Эх…
Ну что тут поделать, раз лорд-протектора Петрийского острова пригласил к себе Его Светлость милорд Эсташ, герцог Побережья?
Лорд-протектор — это так мамина с папиной должность называется. Она — владыка гномов, он — комендант Острова, а вместе получается — один лорд-протектор. Это папа так объяснил. А мама при этом почему-то хихикала, но так и не объяснила — почему. Сказала: вырастешь — поймешь. И вот всегда так! Чуть что интересное, сразу требуется быть взрослым. А как побыстрей вырасти, при этом никто не говорит. Просто безобразие какое-то!
А если так уж обязательно было ехать на какой-то там дурацкий бал, почему бы не взять его с собой? Подумаешь — маленький! Зато — наследник. А то когда еще будет этот самый следующий раз? Надо же ему в качестве наследника лорд-протектора представиться герцогу? Эти взрослые всегда все задом наперед делают, а потом удивляются, почему все не так вышло.
Рагнар смотрел, как папа с мамой машут руками. Как отчаливает паром. Как суетятся взад и вперед по парому прочие люди с гномами. Как плещут веселые волны… А потом вздохнул, отвернулся и побрел в глубь острова. Он и правда уже взрослый. Реветь? Вот еще! Да у него и на грусть времени нет. Надо же проследить, чтоб все шло как должно. А то мало ли чего за время отсутствия лорд-протектора стрястись может? И что он тогда маме с папой скажет, когда они вернутся?
— Эй, Рагнар, идем играть в прятки! — радостно вопят Том, Элвин и Линни, выскакивая из-за кустов.
'Вот всегда так… как только соберешься совершить что-нибудь важное, стать, наконец, взрослым — тотчас отвлекают. Так и вовек не повзрослеешь'.
'А в прятки-то как поиграть хочется!'
'Может, сначала все-таки поиграть, а уж потом взрослым делаться?'
'Я тебе дам — 'потом'!' — мысленно рычит Рагнар сам на себя.
— Не могу, — со вздохом говорит он.
— Не можешь? Почему? — искренне удивляется Том.
