Тимур Ахмеджанович поморщился и поднял руку, прекращая слова Самира, суть которых знал наперед:
— А, перестань!
Действительно, зачем говорить об очевидном?
Часть IV
Финал. Эпилог. Приложение
Финал
1
Юрий Иванович включал телефон раз вдень: позвонить жене и сказать, что командировка затягивается. Обычно она начинала его упрекать: уехал неожиданно, не предупредил, не говорит толком, где находится, что за секреты? Это должно было убедить Карчина в том, что Лиля скучает. Но он чувствовал, он слышал сквозь ее голос: ей одной вполне хорошо.
На этот раз Лиля сообщила с тревогой (потому что неприятности мужа могут обернуться неприятностями для нее), что несколько раз домой звонил разгневанный Линьков, ищет его, спрашивает, почему отключен мобильный телефон.
Карчин тут же перезвонил Линькову.
— Роман Валерьевич, это Карчин...
Линьков тут же закричал с мощью бывшего прораба, привыкшего перекрикивать шумы стройки:
— Это что за шутки, Карчин? Ты куда пропал?
— Да все элементарно! — заторопился Юрий Иванович. — Ехал по делам, аж в Вологодскую область понадобилось, попал в аварию, машину никак на ход не могли поставить, да еще такая дыра, что телефон из сети выпадает все время...
— А на поезде ты не мог добраться? Машину, что ли, стережешь? Ты сколько уже там?
— Да все уже сделали, уже еду фактически!
— Фактически или практически? — язвительно спросил Линьков, любящий цепляться к словам.
— Утром буду.
— Ну, смотри. Теперь давай объясняй, что произошло.
Карчин объяснил.
Линьков слушал, хмыкая и матерясь, слова Карчина будто убеждали его в чем-то. И вскоре он свое убеждение высказал. Он воспринял то, что Карчина оставили без поддержки, отдали на милость милиции, отняли у него функции распорядителя по проекту «Стар-трека» и все остальное не как репрессии против Карчина, а как прямой вызов ему, Линькову. Ибо, логично рассудил он, в его присутствии не посмели бы так обращаться с близким ему человеком. Но Линьков все поставит с головы на ноги и этим докажет, что с ним лучше не связываться. Если бы они знали о его перспективах, каждый в штаны тут же наложил бы, уже в который раз намекнул Линьков на свое скорое выдвижение в заоблачные высоты, откуда доносится лишь клекот орлов, а орлы у нас известно кто, причем в считаном количестве.
И по заслугам, если выдвинут, подумал Карчин о Линькове, когда разговор закончился. Воистину великий человек: не позволяет ущемить ни себя, ни кого-либо из своего окружения. Потому что ему еще понадобится команда людей по-настоящему преданных, своих. В том числе и там, где клекот орлов. Следовательно, и Карчин может оказаться в непосредственной близости к заоблачным высям.
Он пошел от берега речки, где забавлялся ловлей красноперок, к дому.
— Надо ехать, Оля.
— Давно пора, — сказала Ольга.
2
У Гоши оказалось почти две тысячи; он надеялся, что Килил, у которого осталось целых восемь (по его предположениям), не будет чересчур возмущаться, когда вернется домой. Лишь бы с ножиком опять не полез, дурачок, а то ведь придется принять ответные меры. Отнять нож и настучать по голове. Гоша связался с Супер-драйвером, сообщил, что готов заплатить вступительный взнос. Ответ был кратким.
Suрег-driveг.
Gоshа.
Super-driver.
И Супер-драйвер прислал рисунок флага ПИР: на черном фоне белое изображение мозга и короны над ним. Полукругом надпись: «Интеллектуалы всех стран, соединяйтесь!»
Гоша оценил деликатность Супер-драйвера: до «Молодежной» ему десять минут пешком (свой адрес, как и прочие данные, он послал еще раньше, отвечая на анкету кандидата в члены ПИР).
Выходя, Гоша столкнулся с Килилом, который задержался, потому что перепрятывал деньги.
— Сволочь! — только и сказал Килил, проходя мимо, и Гоша понял, что брат уже успокоился или, по крайней мере, смирился с потерей части денег. И это было действительно так. Сначала Килил, плача от злости, придумывал, каким способом вернуть отобранные Гошей деньги, а потом остыл: у него все-таки осталось больше трех тысяч, а начнешь задираться, требовать или еще что-то, Гоша может разозлиться и сдаст его милиции, деньги-то все-таки ворованные. И посадят, на самом деле, в колонию, а ему этого вовсе не надо. Надо теперь думать о другом: как уехать, если он теперь на учете и его будут ловить по всей стране? Вопрос большой, серьезный, ответа на него Килил пока не нашел.
Без пяти минут одиннадцать Гоша был у гостиницы. Но и «Мерседес» с флажком уже стоял там. Окна темные, ничего не видно. Гоша подошел и встал перед машиной, показывая, что это он — тот, кого ждут. Дверца открылась, Гоша сел внутрь. Он увидел мальчика постарше Килила, совершенно обыкновенного, который протянул ему руку для пожатия и сказал:
— Привет. Я брат Супера. Супер-драйвера, в смысле.
Они сидели сзади, шофер был отделен непрозрачным стеклом.
— Что-то ты слишком молодой, — сказал Гоша.
— Для брата? Братья и меньше бывают.
— Для доверенного лица.
— А он больше никому не доверяет. На.
Мальчик протянул бумажку. На ней было отпечатано с помощью принтера: «Удостоверяется получение от Сивохина Г. М. вступительного взноса в ПИР и его вступление в ПИР». Дата, подпись Супер-драйвера: буквы 'С' и 'у', а потом завиток.
— Членские билеты будем выдавать чуть позже, — сказал мальчик. — Вопросы есть?
— Какие к тебе вопросы?
— Я брату передам.
— Сам напишу.
— Ну, твое дело. Давай деньги-то.
Мальчик взял деньги и, не считая, сунул их в карман.
— У нас доверие, — объяснил он. — Хотя, если обманешь, тебе же хуже. Подвезти?
— Я близко живу.
— Это мы знаем. Просто ты на такой машине не ездил. Она плывет, а не едет.
— Ну, подвези.
Мальчик нажал на кнопку и сказал:
— По Дмитровскому к центру!
Ехали всего минуту, но Гоша действительно успел почувствовать плавность и комфортность хода этого авто-корабля. Брат Супер-драйвера поглядывал на него с простодушной хвастливостью, будто машина принадлежала ему.
У метро Гоша вышел, спросив:
— А когда будет встреча?
— Тебе напишут.
— Ладно.
3
Шацкий поставил машину и направился к подъезду. Набрал код, открыл дверь. Сзади
