вызвался помочь отыскать убийцу! Мишель обожает разгадывать тайны. И он будто услышал мой зов. Мой демон нанес мне визит, когда графиня уже собиралась покинуть меня.
— Говорят, вы любите разгадывать тайны? — спросила графиня Мишеля, в ее голосе звучала нескрываемая мольба.
— Да, графиня, я имею подобную слабость, — учтиво ответил он.
— Я бы хотела попросить вас отыскать убийцу моей компаньонки, — попросила графиня, едва сдерживая слезы.
Мишель погрузился в размышления.
— Нина… кажется, так ее звали… Очаровательное задумчивое создание, — произнес мой демон, вспоминая убитую, — я видел Нину лишь дважды, и ее взгляд поразил меня… Странная задумчивая мудрость, в них будто бы скрывалась многовековая тайна… Мне почудилось, что она смотрит сквозь светскую толпу, и ей открывают иные, прекрасные миры…
Графиня улыбнулась, встретив понимание.
— Да, вы правы, она была такой задумчивой! Из-за этих качеств Нину сочли странной и нелюдимой, но мне всегда казалось, что дело в… ее необыкновенности…
— Необыкновенности, — повторил Мишель.
В его голосе прозвучала нежность, вызвавшая у меня невольную ревность. Нина очень походила на тот неуловимый идеал, о котором грезил мой демон. Невидимая соперница иногда лишала меня покоя.
— Я могу устроить вашу встречу, с кем пожелаете! — пообещала графиня. — Если у вас возникнут малейшие подозрения, прошу вас, поделиться со мною…
Графиня удалилась, улыбнувшись впервые за последние дни. Мой Демон подарил ей надежду!
— Действительно, зачем кому-то понадобилась отнять жизнь юного создания!? — с отчаянием воскликнула я. — Неужто виной всему отвергнутый поклонник? — мне представилась самая правдоподобная версия. — Кто знает, на какую месть способны люди, не получившие желанной любви.
— Меня беспокоит судьба графини, — задумчиво произнес Мишель, оставив мой вопрос без ответа.
Его голос испугал меня.
— Неужто, вы можете предчувствовать смерть? — взволнованно произнесла я.
Мне вспомнились черновики 'Фаталиста', где герой сумел почувствовать грядущую смерть сербского офицера, хоть и объяснил свое предвиденье лишь жизненным опытом.
— Вы вспомнили 'Фаталиста'? — улыбнулся Мишель.
Я не сумела скрыть смущения.
— Замечу, сейчас меня посетило подобное предчувствие смерти, — печально произнес мой демон. — Человек, который должен вскорости умереть выглядит несколько иначе… Есть в его чертах нечто неуловимое, печать смерти… возможно…
Он погрузился в раздумье.
— Я слышала о талантах свояченицы вашего приятеля Вербина, — вспомнила я.
— Ну, не преувеличивайте мои умения, милая Александрин, — рассмеялся мой демон, — меня не посещают видения, и я, увы, не могу сказать, как погибнет графиня… Вещи, которые были при жертве в момент смерти, мне не скажут ничего, хоть я буду пялиться на них до одурманивания…
В его голосе я уловила восхищение даром девочки Аликс. Меня вновь посетили мрачные мысли, что вскорости моего Мишеля прельстит юная красавица, которую он пожелает назвать своею женою. Напрасно он пылко заверяет меня, что изяществу моего тела позавидуют юные барышни… Можно сохранить тонкую талию и румянец лица, но ничего не вернет свежесть чувств и очарование юности… Молоденькие барышни как раннее утро, которому не сможет противостоять полуденный зной… Зеленые яблоки имеют свой вкус, а нераспустившиеся цветы таят свои тайны…
— Александрин, похоже, ваше живое воображение уже нарисовало мой роман с мистической барышней, — иронично заметил он, — почему вы вообразили именно любовь? Возможно, она бы возненавидела меня и убила… Говорят, она может убивать взглядом…
Я вздрогнула.
— Речь не о ней… о том, что… вы всегда окружены хорошенькими поклонницами…
— Понимаю, — Мишель не дал мне договорить, — меня тоже одолевают волнения, что вам быстро наскучит мое скромное общество, и вы отдадите предпочтение более искусному собеседнику. Вас занимают люди, с которыми я не в силах соперничать…
Румянец залил мое лицо, я почувствовала духоту. А ведь мы с Мишелем могли бы быть вместе, мои дети любят играть с ним… Я спешно прогнала глупые фантазии… Наш роман не вечен, не стоит тешить себя напрасными надеждами…
— Вернемся к судьбе графини! — воскликнула я, в мыслях кляня себя, что поддалась глупым чувствам, которые не сумела скрыть. — Возможно ли ее спасти?
— Увы, если кто-то задумал убийство, его не остановить… как и не смыть печать смерти, — печально произнес он.
Я с трудом сдерживала слезы.
— Вы полагаете, что цель убийцы — графиня, а Нина могла догадаться о его планах, за что поплатилась жизнью? — спросила я.
— Эта версия кажется мне более убедительной, чем отвергнутый поклонник… Мне бы хотелось поговорить с женихом Нины, возможно, он согласиться рассказать нам о своей невесте… Я немного знаком с ним… Он человек задумчивый и мрачный, но если разговориться, то занятнее собеседника в Петербурге не сыскать… В чем-то мы с ним схожи…
— Но кто может желать смерти графини? — недоумевала я. — Насколько мне известно, она не нажила себе врагов…
— Позвольте узнать, — Мишель запнулся, — не выделяла ли графиня одного юношу среди многих, которому оказывала покровительства?
Вопрос вызвал у меня неловкость, в ином случае я бы возмутилась, но теперь…
— Да, она однажды делилась со мною, — ответила я, сдерживая вздох.
— А супруг…
— Нет, — прервала я сурово, — графа давно не занимают дела жены…
Я вновь обнажила свои чувства. Мишель смолчал, сделав вид, что не заметил моего волнения.
— Попытайтесь вспомнить все, что вам говорила графиня, — попросил Мишель, — как вы понимаете, мне будет весьма неловко задавать ей подобные вопросы…
— Но почему Нина не предупредила графиню? — недоумевала я.
— Иногда человек не догадывается, что проведал чужую тайну, — ответил мой демон, — и меня очень занимает время и место убийства… Почему Нина оказалась пред взором Сфинкса на рассвете?
— Пред взором Сфинкса… — зачарованно прошептала я.
— Каменные статуи стали единственными свидетелями преступления, если бы Сфинкс мог рассказать нам…
И вот я вошёл в тёмную залу, с завешенными бархатом стенами. Вокруг царил непривычный для меня запах благовоний. Господа, облачённые в чёрные фраки, и дамы в тёмных платьях переговаривались шёпотом. Когда лакей объявил о моём визите, общество весьма оживилось. Я чувствовал себя победителем.
— А вот и счастливый хранитель артефакта собственной персоной! — воскликнул один из гостей.
Потом мне назвали его имя. Лермонтов, слухи о его жестоких остротах докатились и до меня, весьма
