— Мне дурно, — прошептала она.
Испуганная компаньонка немедля оказалась подле нее.
— Принесите воды! — велела она лакею.
Не просьба, а именно приказ были выполнены незамедлительно. Жюли поднесла стакан графине.
— Благодарю, дорогая, мне душно! — прошептала графиня.
Компаньонка, не спросив на то позволения, расстегнула ей корсаж.
— Врача! — приказала она.
В ее голосе звучал панический страх.
— Врача! — кричала она.
Я с молчаливым ужасом взирала на происходящее.
— Мне очень жаль, но графиня мертва, — произнес доктор, ощупав пульс.
— Но ведь… этого не может быть? — прошептала компаньонка, утирая слезы. — Я никогда не думала…
— Все мы когда-нибудь умрем, — прозвучал мрачный голос Серова. — Если я вас верно понимаю…
Жюли вздрогнула и обернулась, встретив холодный проницательный взгляд Серова. Не найдя, что ответить, барышня опустила взор.
— Мою жену отравили! — воскликнул граф. — Тот, кто считает иначе — просто глупец… — он подошел вплотную к Воронину. — Это ваших рук дело?
— Нет-нет, — испуганно бормотал Воронин.
Он былой бравады не осталось и следа. Я перевела взор на Мишеля, который бесстрастно взирал на трагедию.
— Серов заметил верно, — задумчиво прошептал Мишель, — все мы умрем…
Я не сразу осознала реальность произошедшего, и вспомнив о предсказании моего Демона ощутила страх перед неизбежностью.
Сегодня я проснулся до рассвета. Спешно собравшись, побрел вдоль сонных улиц. Что опять позвало меня? Не зная дороги, я точно знал, куда иду. Я забрел в один из темных переулков, уверенно подошел к одному из домов и открыл входную дверь.
Меня встретил Демин своей странной немного насмешливой улыбкой.
— Мои соболезнования, — произнес я слова, которые забыл сказать при нашей прошлой встрече.
— Не стоит, — улыбнулся он, — мы с Ниной пока не разлучались…
Удивительно, но я легко понял смысл его слов: пока не истекли сорок дней ее душа рядом с ним. На миг мне показалось, что в соседнем зеркале мелькнуло его иное отражение в странной одежде, Демин казался ожившим египетским рисунком.
'Он не человек!' — мелькнула мысль.
— Воин Анубиса, — ответил он на мою мысль. — Тысячелетия назад я был посвящен в таинства хранителей врат загробного мира. Увы, даже для нас есть закрытые пути… ушедшая душа навсегда потеряна даже для меня…
Его голос звучал спокойно и холодно.
'Сколько раз ему приходилось любить? Можно ли привыкнуть к подобным расставаниям' — невольно подумал я.
— Впервые, — ответил мне Демин.
— Но почему, зная об опасности, вы не спасли любимую? — я негодовал.
— Нам недозволенно вмешиваться в людские жизни, даже жизни наших жрецов… Никто не смеет нарушить гармонию жизни и смерти, — его голос звучал таинственно.
— Простите, — виновато произнес я.
— Как легко разоткровенничаться с новичками, — задумчиво произнес Демин, — вы все удивительно забавны в своей наивности… Ничего, через пару месяцев вы иначе взгляните на этот мир… Вас еще многому надо учить… Пока вы всего лишь научились чувствовать то, что сокрыто от взора остальных… Идем, познакомитесь с остальными избранниками…
Я проследовал за своим провожатым по узкому коридору… Открылась дверь, и меня ослепил яркий свет множества лампад.
Проснулся я у себя дома, будто бы ничего не произошло. Неужто снова сон? Лишь мерцание синего камня на египетском золоте подтверждало реальность происходящих событий… И еще… я, действительно, почувствовал будто меняюсь внутренне… Все, о чем я мечтал ранее казалось мне пустым и глупым. Мне даже стало совестно, что поддался столь ненужным соблазнам…
Когда-то эту пектораль носили посвященные жрецы Анубиса, одним из которых мне суждено стать. Наш учитель сам воин Анубиса, невероятно! Может, это он оплакивал смерть невесты в облике черного пса, или сам Анубис явился встретить свою жрицу, дабы проводить на другой берег.
Мне нужно было с кем-то поделиться, иначе я сошел бы с ума. Но с кем? Кто поймет меня и не примет мои речи за бред безумца? Я не сумел припомнить никого, кроме Лермонтова. Этот неприятный человек единственный из моих знакомых, который серьезно относится к мистике. Он говорил мне о пугающих последствиях, если ключ от врат попадется в руки глупца.
Удивительно, но на сей раз Лермонтов не насмехался надо мною, он серьезно выслушал мой рассказ.
— Вы побывали у них… — удивительно, Лермонтов точно назвал адрес.
— Откуда вы знаете? — могу с уверенностью сказать, что его там не было, уж я бы заметил.
— Это не столь важно, — ответил Лермонтов, — поскольку для моего следствия было необходимо побеседовать с женихом Нины, а он не хотел показываться светской публике, пришлось мне самому разыскать его…
— Что удивительно, этот, так называемый Демин, совершенно спокоен, будто не переживает разлуку с Ниной, — я и сам не заметил, что произнес не 'смерть', а 'разлука', — но ведь это не так…
— А вы, действительно, начали многое понимать, — без тени иронии произнес мой былой недоброжелатель.
Мы беседовали как добрые приятели, а ведь несколько дней назад я ненавидел Лермонтова и боялся его шуток.
— Да… мне, кажется, ему нравится ваша поэма 'Демона', вы смогли точно описать чувства всех таких как он… — задумался я, — мне кажется, вы говорите не только о слугах Апопа, а обо всех, несущих бремя веков…
Я сам не заметил, как назвал владыку Ада египетским именем. Лермонтов печально улыбнулся.
— Да, воин Анубиса приметил Нину давно, — ответил он, — когда она была еще ребенком… И, наверняка, предвидел ее смерть… и знает убийцу… Но он не может назвать его имя, поэтому нам, людям, необходимо самим восстановить справедливость…
Лермонтов пристально смотрел на меня.
— Неужто я под подозрением? — я не испытывал обиды, лишь удивление.
— Все верно, ведь вы были тайным поклонником графини… Кто знает, на какие безумства способны тайные поклонники… А амулет вы забрали у своей жертвы…
— Но я веду дневник! Могу дать вам записи! — возразил я.
— Вы могли написать, что угодно… Спешу заметить, вы не единственный подозреваемый…
Эти слова немного успокоили меня.
