уже успел пару раз уединиться. Поддав, не отстали и сидевшие в Бутырке воры, сразу полюбившие обеих суфлер.
По окончании ужина предстояла деловая часть.
—Руки!..
Опергруппа появилась неожиданно. Афанасий пытался с кем-то связаться по радиотелефону. Ему не дали. Кенты с воли успели скинуть под стол оружие. Сопротивление было исключено.
—Быстро! По стенке всем…
Присутствовавших контролеров, проституток, кентов, следственно-арестованных обыскивали, вязали… Бутурлин этого уже не видел — бросился назад, к лестнице: помощника кума рядом со следственными камерами не было! Ответственный оказался у себя. Бутурлин ворвался без стука.
—Бутурлин?!
В кабинете, кроме к у м а , находился еще человек, ровесник Бутурлина, высокий, с правильными чертами лица, в безупречном костюме, со вкусом подобранной сорочке и галстуке. Он спокойно, с любопытством и даже доброжелательно смотрел на Бутурлина.
—Рад познакомиться. Вице-президент «Рассветбанка» Гореватых…
Еще развозили сдавшихся Савельеву добровольно охранников Фонда психологической помощи и «Рыбацкого банка». Взятых ОМОНом с применением силы разоружили, положили на асфальт вблизи тюрьмы — их следовало тщательно, по одному, обыскать… С другими боевиками продолжались переговоры. Приехавших к Афанасию с воли кентов отправили на Шаболовку, в РУОП… Ждали людей из Следственного комитета МВД. Как обычно, те поспевали к уже накрытому столу. Помощника кума тоже увезли. Вместо него в кабинете появился Толян, кем-то оповещенный и срочно примчавшийся.
Разговаривали втроем: Бутурлин, Толян и банкир. Генерал Гореватых сразу выложил карты на стол:
—После сегодняшнего убийства Юры пришел срочный запрос Европейской ассоциации свободной торговли. В правительство позвонили из Американской торговой палаты… Неужели я поехал бы к Афанасию и его ближайшему окружению, не имея полномочий, да еще самых широких и на самом высоком уровне! Подумайте!..
Он обращался к Толяну как равный по прежней своей должности и званию, наконец, как родственник…
—Или меня, генерала КГБ, РУОП за дурака держит?! Ты-то не первый день меня знаешь, Толян! И тестя. Не последний тоже человек…
Это была правда. У Гореватых были прочные связи наверху.
—Что это?..
Совсем близко от тюрьмы раздалась автоматная очередь. В какой-то из бандитских машин оказали сопротивление. Из окна, кроме соседнего жилого дома, ничего нельзя было разглядеть. Гореватых прокомментировал мимоходом:
—Для жильцов чудесный пейзаж — тюремный двор! Сто раз писали об этом…
Он вернулся к разговору:
—Сразу же меня вызвал помощник президента. Я привез от его имени конкретные предложения паханам. Цель — немедленно прекратить заказные убийства наиболее крупных бизнесменов и банкиров… Он поручил мне. Страна несет миллионные убытки. С нами не хотят иметь дело, пока продолжается отстрел финансистов…
Бутурлин кивнул непонятно.
Действительно — кому же еще поручить… Только главе созданного бывшим КГБ СССР преступного картеля, осуществляющего контроль за прохождением сумм от реализации разработок ВПК! Главному стратегу развития «Рассветбанка»! Власти во все времена всегда умудрялись подбирать себе удивительных соратников. Где они их только находили?! Под липовыми документами прикрытия Гореватых и его люди организовали целую сеть консалтинговых фирм в странах, где оставалась агентура, прежде состоявшая у него на связи.
В день похорон Нисана Арабова Гореватых под именем Алексея Марьясова лично прибыл в банк UBS в Женеву, на Rue du Rhone, 8, с чеком Камала Халифа. В тот же день три миллиона долларов были переведены на счет «Фантом-информ» и оттуда на личные счета и счета подставных фирм. Маленькие торгово-посреднические конторы, открытые его клевретами, быстро рассосали всю сумму. Дальнейший путь валюты исчез. Фирмы самоликвидировались. Завершены информационные и консалтинговые услуги. Документы уничтожены как конфиденциальные. Вторых экземпляров нет…
«Концы в воду. Деньги истрачены, фирмы ликвидированы… Дать бы тебе по ушам, да положение не позволяет…»
—Я не имел права вам это говорить. Ни тебе, ни Бутурлину. Помощник президента напомнил мне фразу, которую я прежде, признаться, подзабыл… «То, что сделано подателем этой бумаги, сделано по моему поручению и на благо государства…» Помните?
Толян был политик. Неверный ход ему был противопоказан.
— Я тебе верю. Но ты понимаешь…
— Во всем мире власть не имеет права официально вступать в переговоры с преступниками… Только через третьих лиц. Ты Мокеичу поверишь? Генералу, бывшему начальнику главка…
— Безусловно.
Гореватых поднялся к телефону:
—Могу?
—Да звони ты!..
Бутурлин чертыхнулся. Гореватых набрал номер:
— Добрый вечер. Алексей Мокеевич не отдыхает пока? Это генерал Гореватых…
— Вечер добрый, товарищ генерал. Спасибо за звонок. Он вам сейчас перезвонит…
Бывший начальник главка был тонкий мужик. Прежде чем подойти к телефону, он проверял выскочивший на определителе номер, если не был известен раньше…
—Алексей Мокеевич знает, по какому вопросу…
Усилия РУОПа оказывались тщетными. Бутурлину и Савельичу предлагали отыграться на мелкой рыбешке. Исполнителях вроде Сотника. Крупная рыба уходила. Момент был решающий. Генерал был абсолютно спокоен.
—Помощник президента считает, что на уровне МВД борьба с организованной преступностью ведется недостаточно…
«Продажные менты! Вот кто сегодня наводит общественный порядок в Москве…» Это его слова!
Гореватых бросил все на карту.
Он заметил, как побледнел свояк. Следовало припугнуть и Бутурлина…
—Вынюхивают и все не там! Вот уж кого действительно находят по уши в дерьме. В прямом смысле!
Гореватых не бросал слова на ветер… Он намекал не только на Савона. «Кто следующий? Рэмбо? Афганец?!» Ответный пронзительно-громкий звонок пришел быстро. Гореватых расправил плечи:
—Это он. Возьмите, пожалуйста, трубку…
Толян показал, что намерен держаться в стороне. Бутурлин не спешил. Телефон звонил и звонил.
«Где-то это уже было… Звонил телефон, никто не снимал трубку… — Бутурлин вспомнил. — „Однажды в Америке“, боевик Серджо Леоне. Потом у Никиты Михалкова в „Утомленных солнцем“…»
Надо было сначала пропустить все звонки сквозь себя. Приготовиться и заговорить как ни в чем не бывало. Истинная цель приезда генерала Гореватых в следственный изолятор была очевидна.
«Воры с ним разберутся за Серого. Он знает. Вслед за Юрой. Застрелят или взорвут. Афанасий — единственный в Москве человек, который может помочь…». Кум звонил Бутурлину днем, чтобы удостовериться в том, что он неожиданно не появится в Бутырке во время с х о дн я к а…
Вышло по-другому.
Телефон все звонил.
«Знают, что мы на месте…»
Бутурлин поднялся с ленцой. Он был в образе.
