Он положил трубку. Вышел.
— Аскер у автоматов с газировкой, — предупредил Качан. К электричкам спешили люди. Было светло от огней, но вся другая жизнь, вне станции, уже замерла, остановилась, В жилых домах на Садовом густо темнели окна. Привокзальная площадь за стоянкой такси была пуста. У автоматов с газированной водой, напротив мемориала с паровозом и вагоном, доставившими тело вождя со станции Герасимовка в Москву, ждал давешний носильщик.
— Мне показали убитого… — Малоподвижное плоское лицо носильщика было абсолютно непроницаемо.
Игумнов поискал в куртке монету. Носильщик уже допивал свой стакан.
— Это не тот, что приезжал в ресторан с Голубоглазым…
— Точно?
— Аб-солютно! Но, думаю, одна компания…
В его отсутствие передали еще ориентировку МУРа — и эта тоже была об убийстве.
«…В 23 часа 15минут у подъезда дома… с колото-резаными повреждениями в области легкого, печени, желчного пузыря и сердца… подобран…»
— Располосовали здорово!.. — поразился Егерь.
«…гр-н Республики… Али Шариф, 52лет, дипломатическая карточка… Сотрудник посольства… Русским языком не владеет… Направлен в Институт Склифосовского…»
Игумнова вдруг осенило: «Это же Хабиби! Продолжение той же драмы… Друг Голубоглазого. Потом Лейтенант. Теперь оптовик!»
— Надо срочно искать таксиста. Если он среди живых…
Игумнов достал спичечный коробок томской фабрики с выведенными на нем номерами, положил перед Егерем.
— Поручи найти это такси. 71-31! Фамилия водителя — Карпухин. Пусть передадут дежурному по городу…
Он еще раз проглядел все ориентировки — Пай-Пая среди убитых не было. В джинсовом костюме упомянут был только один человек — тот, кого проводник впустил в вагон в парке отстоя.
— Это он!
Егерь тоже перечитал ориентировку об убийстве иностранца.
— Доложить начальнику отдела? — дежурный показал в сторону кабинета.
— С кем там он?
— С проводником. И еще из управления люди. Похоже, замешан Голубоглазый, он помогал перегружать коробки с платками…
— Доложишь, когда я уеду. Машина есть?
— Только отпусти сразу!
В Склифе было шумно и суетно. Посольство страны, которую в Москве представлял погибший, действовало оперативно. Спешное вскрытие было уже закончено. Медики констатировали четыре ножевых ранения, из которых по меньшей мере два были смертельны. Прямо из Склифа семья и сослуживцы покойного должны были перевезти тело погибшего в Шереметьево, чтобы транспортировать на Ближний Восток и как можно скорее предать земле. Следователи торопились: допрашивали жену убитого, нескольких его близких друзей — в основном слушателей военных академий, также приехавших в Склиф. Офицеры же выступали и в качестве переводчиков. Игумнову повезло: один из следователей прокуратуры вышел с сигаретой на лестницу. Игумнов узнал его: он входил в следственно-оперативную группу, расследовавшую дело таксистов-убийц, ночных охотников за одинокими женщинами в аэропортах. Дело это — в котором все жертвы были мертвы — оказалось трудным орешком. Поговорили коротко, рядом с заплеванной кафельной урной.
— Жена убитого Али Шарифа что-нибудь говорит?
— Ничего не знает. Восточная жена. Муж — глава семьи! — Следователь несколько раз глубоко затянулся. — «Хозяин приехал…», «Хозяин поел питу…», «Хозяин вышел пройтись…», «Знакомых среди жителей Москвы не имел…»
— А что другие?
— То же. Впечатление такое, что всем им в посольстве дали команду молчать… «Ничего не знаем», «Своими планами ни с кем не делился…»
— Кто его обнаружил?
— Старший сын.
— Кого-нибудь видел?
— Кто-то уходил под арку в конце двора… Но кто, что?!.
— А что медики?
— В момент нанесения повреждений погибший был обращен лицом к нападавшему…
— Зацеп какой-то есть?
Следователь пожал плечами.
— Семья твердит о том, что он не говорил по-русски. А тут сосед дал показания: «Али позвонил какой-то человек. Говорили по-русски. Я ничего не понял…»
— Уточняли?
— Никто не разрешит! Тут сейчас все быстро сворачивается… Их разведка. Наша разведка. Высокая Политика!
— Когда был этот звонок? Сегодня?
— Так бывало не раз. Соседу я верю: русским убитый наверняка владел.
— У погибшего дипломатическая неприкосновенность?
— Нет. Привилегии и иммунитет в объеме, предусмотренном для административно-технических сотрудников.
— Кем же он работал?
— Шифровальщик…
«Убийцу не найдут… Ни той, ни другой стороне неинтересно копаться в чужом грязном белье!»
Следователь затушил сигарету — ему надо было бежать.
— Звонил тут один шутник… — Он бросил окурок в урну — не попал, с пола потянуло дымком. — Убитый будто бы держал связь со спекулянтами импортными платками и московскими уголовными группировками!
— А почему «шутник»?
— Назвался главой частной сыскной конторы! Не хочет быть обвиненным в недоносительстве…
— Совершенно точная информация!
— И за это партнеры будто бы с ним рассчитались! Представляете: шифровальщик, он же уголовник…
— Думаю, так оно и есть.
Игумнов бросил сигарету, простился. Он знал, что ему сейчас следует еще сделать.
Генерал Скубилин поднялся из-за стола, закрыл сейф. Пора было ехать. Замминистра Жернаков не тревожил уже больше часа — отошел ко сну. Телефон прозвенел негромко. «Внутренний…» В такой час позвонить могли только из гаража и снизу — с вахты. Скубилин снял трубку.
— Товарищ генерал… — Звонивший не извинился за поздний звонок. — Это Игумнов. С Павелецкого. Я тут в управлении. У меня дело. Могу зайти?
Скубилин помедлил. Звонок был дерзкий.
«Завтра любой, постовой начнет звонить! У него, видишь ли, дело! Это — как если бы я в ночное время напрямую звонил министру!»
Был самый момент одернуть, но любопытство пересилило.
— Ну что ж! Заходи, Игумнов, коль до завтра не ждется… — Он не скрыл сарказма.
Здание было пустынным. Игумнов, шагая через ступени, поднялся по лестнице. Свет в коридоре был выключен, только в приемной горел свет. Дверь была полуоткрыта. Там было тоже пусто. Вход в генеральский кабинет — похожий на шифоньер — не охранялся. Игумнов отворил первую дверцу, постучал и сразу толкнул вторую. Прямо напротив — в конце кабинета — сидел начальник управления: огромный, с
