кто-то… — Он рассказал о странном разговоре.
— Когда вам позвонили?
— Только что!
Абонент тотчас перестал маскироваться. Б голосе зазвучали силовые нотки:
— Главное: спокойствие и полная естественность поведения… Мы сейчас приедем. Если этот человек появится раньше, постарайтесь его задержать. Под любым предлогом. Вы за это отвечаете. Вы меня поняли?
«Не было печали…» — Директор задергался.
— А вдруг он захочет взглянуть на товар? Как мне с ним себя вести?
— Тяните время. Объясните, что ждете важного звонка. Старайтесь выяснить, приехал ли он один или с сообщниками… Мы подъедем!
— А если он заподозрит?
— Скажите, что вам неудобно разговаривать в кабинете. Выведите его на вокзал, к центральному подъезду. Я буду там уже минут через двадцать. Вы меня узнаете. В сером костюме. В правой руке газета «Правда».
Получив сигнал, начальник отделения транспортного КГБ сразу же связался с милицией вокзала. «Не проскочила ли информация к дежурному по линейному отделу?»
КГБ предпочитал никогда не работать в спарке с хомутами. Бывших милиционеров практически не брали в штат, не приглашали на вечера. Держали в отдалении. Причины этого были малопонятны.
Поинтересовавшись делами, чекист намеренно уточнил:
— Как обстановка на вокзале?
Дежурный поведал как на духу:
— Руководства полно! Генерал, свита… А так все тихо. Еще инспекция по личному составу…
— А в чем дело?
— Розыск особо опасного… — Дежурный не обошел ни одной подробности, связанной с приметами скрывшегося преступника. — У него билет в нашем направлении…
— Ясненько. — Начальник отделения, как ни спешил, аккуратно сделал пометочки.
Оперативная осведомленность у них всегда ценилась превыше всего! «При случае всегда можно ввернуть…»
Сейчас, однако, его интересовала ситуация вокруг вокзального ресторана. Мощь могучей тайной организации уже несколько лет была направлена на борьбу с коррумпированной московской торговлей. Как на ее первых лиц — руководителей Главного управления торговли, начальников отделов Главторга, директоров крупнейших московских гастрономов, так и на рядовых торгашей, число привлеченных среди которых уже перевалило за полтора десятка тысяч. Что повлияло на выбор рокового этого решения, никто не ведал. Желание ли вернуть страх и уважение к себе в исконной вотчине ОБХСС? Или кто-то из высокопоставленных московских торгашей перешел дорогу кому-то на самом верху? За что и был расстрелян. А может, потребовались свободные должности для переезжающей в Москву родни новых ее хозяев? Но колесо покатилось. Сотни торгашей, казавшихся неуязвимыми, переселились из квартир и дач в следственные изоляторы. А КГБ уже хватал новые связи!
— К нам не собираетесь? — спросил дежурный.
— Пока трудно сказать…
Комитет привычно темнил. Без надобности. Без смысла. Тайна, которой его сотрудники себя окружали, давно уже превратила их в глазах обывателей в некие абстрактные символы. Невидимки. Фантомы.
— А то — милости просим!
— Спасибо. Как-нибудь…
Он убедился: хомуты не знали про ресторан. Оставленная в нем Комитетом ловушка сработала.
«Клиент явился!»
Начальник отделения сдернул с вешалки куртку, взял со стола газету, крикнул дежурному:
— Я на входе. Подсылай группу к центральному подъезду!
Начальник вокзального уголовного розыска с Павелецкого Игумнов — крутой, с металлическим рядом зубов, делавшим его похожим на блатаря, — и Бакланов, старший инспектор ГАИ, гнали на похороны Деда — живой легенды подмосковной милиции. День обещал быть ясным, сухим, хотя над капотом патрульного «жигуля» постоянно маячило похожее на большого безногого теленка одинокое облако. Игумнов пытался дремать, ражий, в жарком форменном убранстве линейщика Госавтоинспекции Бакланов невозмутимо жевал, не отрывая глаз от шоссе. Добирались известным не многим кратчайшим путем. Трасса так и не стала открытой.
«Резиденция высшей номенклатуры. Бывшие дачи Кириленко, Шеварднадзе…»
Игумнов начинал здесь как гаишник. За годы ничего тут не изменилось. Короткие повороты. Чистый вылизанный асфальт. В перелесках несмятая трава, некошеные поляны. Без пешеходов, тротуаров.
«Подмосковная Швейцария…»
Очередной поворот, очередной пустынный участок леса. Полное безлюдье… Но так могли считать только простаки, на деле — нашпигованная охраной и службой безопасности, обитаемая, насквозь просматриваемая зона.
«Дальше школа КГБ, дача Сталина…»
Позади у них уже некоторое время висело на хвосте несколько легковых машин. Бакланов снизил скорость — те не приняли предложения, вежливо сохранили дистанцию.
— Не привязываются, — Бакланов на секунду отставил жвачку. — Знаешь кто это?
Игумнов пожал плечами.
— Менты! Как и мы!
— Точно. И гонят туда же.
Убедившись в том, что патрульная не пытается их достать, преследователи догнали их сами. Вместе свернули к нерегулируемому перекрестку.
Соратники и ученики Деда съезжались, чтобы проводить Долгого Разыскника в последний путь. Покойный был не только старейший, он олицетворял поколение оперативных уполномоченных недавних лет. Пришедших раскрывать, их заставляли укрывать преступления от официальной статистики, создавать на бумаге обстановку благоденствия и общей безопасности. В конце концов они научились и этому. А потом круто пили… Начальству, министру жилось спокойно за их спинами, за их выговорами, сроками, которые им давали, когда прокуратура или инспекция по личному составу ловили их с поличным.
— Что там? — Игумнов показал головой.
У перекрестка движение застопорилось. Водители впереди выходили из машин.
— Что-то случилось… — ражий Бакланов не без труда просунул себя в узкое пространство дверцы, одернул ремни.
Сбоку, у обочины, виднелся автобус «ЛАЗ-699», «Наташка», окна его были зашторены. На перекрестке, перегородив трассу, красовалась черная «Волга» и с ней двое — в штатском.
— Спокойно, МО-14562! — Один из штатских мгновенно заметил нагрудный знак Бакланова. — Сейчас разберемся. Садитесь в машину!
Игумнов тоже подошел.
— Что за дела?
Ему объяснили:
— Девятый главк! Охрана КГБ… Нас много! Чужие! Вот и волнуются!
— Ясно…
Взаимоотношения обоих ведомств характеризовались взаимной недоброжелательностью.
— Мы для них — хомуты! Быдло!
Народ подобрался дерзкий: уголовный розыск — голубая кровь милиции. У некоторых под куртками угадывалось оружие. Везли и спиртное. Деда собирались помянуть прямо на кладбище.
— Ладно, ладно! Сейчас поедете! — Комитетчики не хотели шума. — Только чтобы все в рамках!
— За своими смотрите!
Инцидент был исчерпан. Проезжая мимо комитетской «Волги», кто-то нажал на клаксон. Не переставая жевать, Бакланов заметил:
