Сергей Саканский
Смерть в лабиринте
На обложке: памятник Шерлоку Холмсу в Лондоне работы Джона Даблдея. Жанровая картинка: Стоунхендж (кромлех) на Солсберийской равнине в графстве Уилтшир (Англия).
Когда Жаров услышал в телефонной трубке взволнованный голос, он не сразу понял, что это звонит Пятаков, его коллега-бизнесмен. Впрочем, коллегой назвать его можно было с натяжкой: слишком уж разные у них бизнесы – Жаров владел частной газетой в Ялте, а Пятаков – аттракционом в Гурзуфе.
Но все же, нечто общее в их интересах было: и Виктор Жаров, и Андрей Пятаков увлекались проблемами неведомого. Пятаков иногда заезжал к Жарову в редакцию и даже уже тиснул в «Крымский криминальный курьер» три небольших статьи об инопланетянах, а также – одну информашку о призраке гурзуфского лабиринта.
Голый призрак лабиринта, он же – пьяный призрак, занимался тем, что бегал по лабиринту Пятакова в соответствующем виде, выскакивал из-за углов и пугал заблудившихся женщин. Самое смешное, что его поймали только на третий день с начала его деятельности. Лабиринт был действительно запутанный, а голый призрак умудрялся менять имидж. Он входил в лабиринт одетым, где-то в закоулках раздевался, делал свое мрачное дело, а потом снова одевался и преспокойно выходил, похожий на обыкновенного гражданина.
Жаров поймал его своими руками, найдя и стащив сложенную им одежду, и только потом сдал следователю Пилипенке, который, в нарушение всяких законов, основательно отшлепал голыша. Прямо из милиции парня со всеми почестями препроводили в Симферопольский дурдом. Результатом всего этого и была небольшая информашка в разделе происшествий жаровской газеты.
– Ну, что там у тебя? – поинтересовался Жаров у Пятакова, который звонил из Гурзуфа запыхавшимся голосом. – Опять голый призрак?
– Хуже, – сказал Пятаков.
– Призрак одетый?
– Нет. Кажется, это, наконец, серьезно. Дело в том, что сегодня утром у меня в лабиринте исчез человек.
То, что рассказал Пятаков, не могло не озадачить журналиста. Он вышел из редакции, с грустью посмотрел на свой старенький «Пежо», стоящий под плоской кровлей ливанского кедра. Дерево изрядно линяло и засыпало крышу и капот скрученной сухой хвоей. Нет, не хотелось садиться за руль и крутиться по гурзуфскому серпантину. К тому же, встреча с приятелем могла закончиться небольшой импровизированной пьянкой: тогда машину придется бросить в Гурзуфе или поручить эвакуаторам… Жаров выбрался дворами на Боткинскую и поймал такси.
По словам Пятакова, получалось, будто некий курортник вошел сегодня утром в лабиринт и не вышел обратно. Девушка, бывшая с ним, преодолела лабиринт и ждала его на лавочке. Когда это ей надоело, она обратилась к Пятакову, который сидел на кассе своего лабиринта. Тот отправился на поиски, прошел все закоулки сооружения, но заблудшего так и не нашел. Пластиковые стены были невредимы, перелезть через них он тоже не мог, иначе бы просто завалил тонкую стену, как это сделал голый призрак, пытаясь спастись от Жарова.
Девушка решила, что она просто умудрилась ненароком прикорнуть на солнышке. Парень же либо не заметил ее, когда вышел из лабиринта, либо просто решил смыться. И разъяренная подруга кинулась в гостиницу.
Это была не подруга, в обычном смысле, а профессиональная спутница. С ними заключают контракт на период отдыха. Ей пришло в голову, что смышленый курортник просто решил кинуть ее, не заплатив чаевых.
Машина спустилась в Гурзуф по старой дороге, мимо беседки Эхо, и выехала прямо к лабиринту. Пятаков сидел за кассой, вид его был растерянный.
– Я все понял, – сказал Жаров, пожав приятелю руку. – С девушкой-компаньонкой вовсе не случился солнечный удар. Это не она пропустила парня из лабиринта, а ты. Пока ты ходил, искал его, он спокойно вышел, очистил твою кассу и смотался. Девушка с ним заодно, только и всего.
– Нет, – сказал Пятаков. – Я запер кассу. Потом даже проверил все вещи. Конечно, я сам сперва подумал то же, что и ты.
Жаров огляделся. Перед ним была белая стена лабиринта, дальше в перспективе – перила, обозначающие вход. Жаров стукнул кулаком по стене, та зашаталась.
– Поосторожнее! – крикнул сердито Пятаков. – Ремонт одного поврежденного блока стоит чуть ли не недельной прибыли от лабиринта.
Перелезть такую стену труднее, чем сетку рабица: стена того и гляди, крякнет под тобой, и ты повиснешь, изрезавшись об ее осколки.
– В лабиринте нет складной лестницы?
– Да нет, зачем она?
– Человек не выходил, – рассуждал Жаров. – Вывод может быть только один. Он до сих пор в лабиринте.
– Но я прошел лабиринт от и до! Его нет.
– Следовательно, он все время шел впереди тебя. Заслышав, как ты идешь, он постоянно сворачивал за угол.
– Это невозможно, – со значением усмехнулся Пятаков. – Чтобы проделать такое, надо иметь на руках план лабиринта.
– Так значит, у него был план лабиринта.
Пятаков покачал головой, загадочно улыбаясь.
– Этого не может быть. Если он и скрывался от меня, то действовал не по плану, а как-то иначе. Только одного не могу понять: зачем ему это нужно?
– А вот это я сейчас выясню, – бодро сказал Жаров. – В лабиринте есть посетители?
– Нет. Сам понимаешь, еще не сезон…
Жаров улыбнулся. Затея с лабиринтом в Гурзуфе концептуально казалась ему сомнительной. Эх, прогорит Пятаков к октябрю, и придется ему прятаться от кредиторов где-нибудь в глубине своего лабиринта…
Жаров уже дошел до входа, но Пятаков окликнула его:
– Стой! Ты что – собрался искать курортника в лабиринте?
– Ну да.
– Ты серьезно думаешь, что сам не заблудишься?
Жаров оглядел лабиринт от угла до угла. Это был прямоугольник где-то двадцать на десять метров, немногим больше волейбольной площадки. Вдруг его взяла оторопь: а правда, что там, внутри? И насколько сложна эта система? В прошлый раз, когда он ловил голыша, его сопровождали Пятаков с электриком. Жаров еще ни разу не был в лабиринте один.
Он вернулся к кассе.
– Лабиринт, – назидательно произнес Пятаков, – на то и лабиринт, что в нем легко заблудиться.
Жаров вошел в будку, где сидел Пятаков.
– Дай мне план своего лабиринта, что ли…
Пятаков пожал плечами.
– В том-то и дело, – хитро сказал он, – что плана нет.
– Как же его строили? – удивился Жаров.
