Пилипенко попросил ее описать внешность Федорчука, но девушка не могла сказать ничего определенного.
– Мужчина вполне обыкновенный. Коротко стриженный… Нет, ничего такого не запомнила.
– Покажите нам его номер, – сказал Пилипенко.
– Апартаменты, – с достоинством поправила Дарья. – Но не знаю, имею ли я право…
– А вы позовите старшего администратора, – предложил Пилипенко.
– Да я и есть старший, – вздохнула девушка.
Она достала из-под стойки связку ключей, и все трое двинулись по широкой лестнице.
– Между прочим, с этими апартаментами, – интригующим голосом говорила Дарья, кокетливо оглядываясь через плечо, – связана одна трагическая история.
– Да ну? – преувеличенно удивился Пилипенко.
Жаров знал, что ему сейчас совершенно наплевать на что бы то ни было, кроме расследования.
– В этом номере, лет двадцать пять назад произошло убийство, которое потрясло весь город.
– Ах, вот оно что… – Пилипенко и Жаров переглянулись, потому что оба, конечно же, знали эту историю.
Двадцать пять лет назад Дарью, наверное, еще в коляске возили, но говорила она так, будто трагедия разыгралась прямо на ее глазах… Вот удивительно, чем тут хвастать, чем гордиться? Что в ванной этого номера глупенькая любовница застрелила какого-то крутого советского мафиози?
– Они как приехали, так сразу и спросили, свободен ли именно этот номер, – закончила свою историю девушка.
– Так, – строго сказал Пилипенко. – Скажите-ка мне, Дарья, кого вы называете словом «они»?
– Федорчука и его друга. Разве вы не знали, что Федорчук был с другом? Вы ж из милиции, все должны знать.
Пилипенко и Жаров снова переглянулись.
– И где же его друг?
– Вот этого я вам не скажу. Он тоже не ночевал сегодня. Заплатили за три дня вперед, потому и волноваться нечего.
– Разумеется, нечего, – с ехидством прокомментировал Пилипенко и, обратившись, к Жарову, добавил: – Они потребовали себе именно тот самый номер. Мне кажется, я знаю, в чем смыл такой причуды…
Это были действительно шикарные, хоть и не самые лучшие в отеле, трехкомнатные апартаменты с холлом, кабинетом и кухней, двумя санузлами – для хозяев и для гостей. В одном из этих санузлов, по всей вероятности – для хозяев, и был замочен некогда известный мафиози, чье имя, впрочем, вылетело у Жарова из головы.
Пилипенко оперся спиной на длинную изогнутую стойку и медленно огляделся. Пол был чистым: горничная прилежно убралась здесь, но на всем, что было выше пола – на столах, креслах и диванах – были разбросаны смятые грязные вещи. Запах в номере тоже был отвратный.
Жаров подошел к окну. Над морем шатались две грациозные чайки, вдали по своим трудовым делам шел черный буксир. Жаров узнал «Гремучий», с детства знакомое ему судно…
– Эй, вы что, в магазине! – услышал он возмущенный голос Дарьи.
Он оглянулся. Пилипенко стоял перед креслом, где в беспорядке были свалены чьи-то вещи, и с удивлением прикладывал к своим ногам какие-то огромные черные брюки.
– Ничего, – сказал он. – Далеко не мой размер.
Брюки были в вправду гигантскими, как в ширину, так и в длину.
– Это вещи Федорчука или его друга? – спросил он, опустив брюки обратно в кресло.
– Наверное, все же, друга, – ворчливо ответила Дарья. – Они оба вообще, эффектно смотрятся вместе. Толстый и тонкий.
Жаров вспомнил двух посетителей лабиринта, один из которых был вчера убит, а другой бесследно исчез…
Спустившись в вестибюль гостиницы, друзья узнали из журнала имя этого второго жильца. Его звали Анатолий Хомяков.
– Хомяк, – сказал Пилипенко, когда они снова прошли под локтем злобной кариатиды.
Жаров вопрошающе посмотрел на друга.
– Хомяк, – повторил Пилипенко. – Киевский Хомяк. Рецидивист и убийца. Вот кого стукнули в лабиринте николаевским кистенем. Недаром дружки попросили тот самый номер. Чтоб, так сказать, приобщиться к образу героя.
Они пошли по улице, вдоль стены гостиницы, в сторону припаркованного милицейского Жигуленка. Следователь молчал, о чем-то напряженно думая.
Что, в сущности, произошло? – думал, в свою очередь, Жаров. – Некоего Хомякова убили в лабиринте. Хомяков приехал из Киева вместе с Федорчуком. Банковскую карточку Федорчука положили в карман кому- то третьему, которого убили в лесу. И еще один человек просто исчез в лабиринте. Сам Федорчук скрылся. Все это обладало явными признаками криминальной разборки киевлян, и Жаров сразу бы потерял интерес к этой истории… Если бы не лабиринт!
Они дошли до машины, вернее, последние метры добежали, поскольку в машине жужжал зуммер радиотелефона. Пилипенко рывком распахнул дверь и схватил трубку.
Жаров слышал, как он несколько раз сказал: да, понял, затем отдал распоряжение:
– Свяжись с гурзуфскими. Пусть привезут девушку в морг. Заодно пусть захватят того парня, который построил лабиринт. Я тоже привезу кое-кого.
Глаза следователя сияли так, будто бы он уже закончил дело.
– Вот, – сказал он, устроив трубку радиотелефона в кронштейн. – У нас еще один труп.
– Сколько же можно трупов за сутки?
Пилипенко игнорировал этот риторический вопрос.
– А третий… – не унимался Жаров. – Имеет ли он какое-то отношение к лабиринту?
– Думаю, что самое прямое. Хотя нашли его довольно далеко от лабиринта.
– И где же?
– В Симеизе. Неподалеку от одной известной виллы… Этот умер красивее других – его застрелили.
– Почему же ты думаешь, что он имеет отношение к лабиринту?
– Все очень просто, – ответил следователь, захлопнув дверь машины. – Клюев говорит, что в его кармане, кроме прочих вещиц, в частности, документов на имя Михаила Шмакова, который исчез в лабиринте первым, была найдена записная книжка. И на одной из ее страниц – план лабиринта.
Он повернулся и зашагал обратно к парадному входу в гостиницу. Через минуту он вывел на улицу Дарью.
Девушка была недовольна, но, с другой стороны, в ее глазах поблескивало любопытство. Жаров ее понимал: неплохо прокатиться куда-то в рабочее время по уважительной причине, тем более что тебя привезут обратно…
В судебном морге к опознанию предлагалось сразу три разнокалиберных трупа – толстый, тонкий и средний. Одному размозжили голову, другого застрелили, третий был задушен.
В толстом и тонком Жаров сразу узнал вчерашних посетителей лабиринта, а Дарья – постояльцев знаменитого номера «Ореанды», Хомякова и Федорчука, что и было занесено в протокол.
Хомякова убили вчера в лабиринте, ударом кистеня по затылку. Федорчук был застрелен в Симеизе сегодня.
Третье лицо ни о чем не говорило ни Жарову, ни Дарье, но его узнали Ганна и Пятаков, которых привезли из Гурзуфа. Это был Михаил Шмаков, тот самый курортник, который исчез в лабиринте первым. Именно он и был повешен на дереве в лесу, и у него в кармане обнаружили пластиковую карточку Федорчука.
Когда процедура опознания закончилась, Жаров и Пятаков решили, наконец, хорошенько выпить,
