пеленой черезъ улицу станицы.
Въ передней горниц? т?же казаки держали сов?тъ. Два писаря писали въ углу на большихъ листахъ.
Въ задней горниц? лежалъ на подушкахъ Марусенокъ. Онъ едва слышно хрип?лъ и метался въ бреду. Чика сид?лъ надъ прiемышемъ не шевелясь и ухвативъ голову руками тяжело дышалъ. Чика любилъ своего крестника Марусенка, какъ любитъ мать родная. Два знахаря станичные что-то готовили въ углу для больнаго.
За версту отъ станицы, по дорог? въ яицкую кр?пость, прятались у р?чки въ высокихъ камышахъ съ десятокъ казаковъ съ конями въ поводу и выжидали въ засад?. Уже пятерыхъ доносчиковъ переловили они и утопили въ р?к?.
Въ полночь они снова вылет?ли стр?лой на про?зжавшаго рысью стараго казака. Но этого двое молодцевъ скрутили на с?дл? и повезли, держа лошадь за уздцы, къ хат? Зарубиныхъ.
— Срамъ, д?душка Стратилатъ. Срамота. И тебя бы въ р?чку сл?дъ! говорили они по пути старику. Своихъ выдавать! Вотъ погоди, будетъ теб? отъ государя!..
— Отъ названца-то?.. Пущай! Мн? и такъ немного житья. Вишь разыскали себ? царя… изъ донцевъ, казака Пугачева…
— И чего ты, д?душка, путаешь? Пугачевъ при Батюшк? состоитъ, а ты его самого въ цари ставишь. Этакъ бы и впрямь названецъ вышелъ.
— Не путаю. Д?ло говорю. Б?гунъ Пугачевъ назвался у васъ.
— Ну, ладно. Прi?демъ — увидишь самъ, и государя и Пугачева.
1873
