Чудотворная пальма

Е. А. Салиасъ X. Чудотворная пальма

Во времена правов?рнаго Абдэль-Азиса, котораго Муза-Бен-Насенръ оставилъ править въ Севиль?, посл? покоренія Испаніи, существовала въ город? маленькая мечеть, около которой росла великол?пная пальма. О ней ходили странные слухи между сынами Ислама. Неизв?стно, что именно разсказывалось и что ей приписывали, но изв?стно, что правов?рные построили около нея фонтанъ, для своего обряда омовенья передъ входомъ въ мечеть. Было изв?стно, что правов?рный, поклонившись разъ въ ту сторону, гд? хранитъ Кааба гробъ пророка, второй поклонъ д?лалъ пальм?, величественно рисовавшейся на синемъ неб?… Иногда, какъ бы въ отв?тъ на поклонъ, пальма шевелила свои в?тви, наклоняя ихъ къ фонтану. По этой ли причин?, или почему-либо другому, но любовь къ этой пальм? распространилась повсюду.

Много л?тъ спустя, т. е. уже во времена св. Фердинанда, в?ра въ пальму сд?лалась еще сильн?е. Когда христіанскія войска окружили Севилью и св. король уже входилъ поб?дителемъ въ городъ, когда онъ уже принялъ ключи его — толпы обезум?вшихъ мавровъ окружили пальму и, какъ посл?днее средство, умоляли ее смилостивиться, явить новое чудо — разс?ять войска вражескія, нев?рнаго короля Фердинанда.

Но пальма не шелохнулась; она осталась н?ма на вс? молитвы и просьбы сыновъ Ислама… Пальма покровительствовала христіанамъ!..

Черезъ н?сколько времени поганые выходили изъ Севильи, а на высокой башн? Santa Maria разв?валось знамя святого короля.

Мечеть очистили и освятили во имя Іоанна Крестителя… Пальма расцв?ла и стала еще прекрасн?е, еще великол?пн?е разсыпались ея в?тви, рисуясь на синемъ неб?… Слухи о чудесахъ ея относительно христіанъ стали переходить изъ устъ въ уста, и отъ нея разносилась такое благоуханіе (odor de Santidad), что многіе пожелали быть похороненными подл? нея.

Такимъ образомъ, прежній садъ мавровъ превратился скоро въ христіанское кладбище. Наконецъ уже въ 1505 году, когда генералъ-инквизиторомъ былъ мужъ ученый и знаменитый вельможа Фра Діэго Деза, случилось сл?дующее.

Было въ то время много еретиковъ въ Севиль?. Однажды въ сумерки, въ церкви св. Іоанна Крестителя пропов?дывалъ францисканскій монахъ Фра Хуанъ де-Санта-Тереза. При большомъ стеченіи народа говорилъ онъ объ уменьшеніи страха Божія и усердія въ людяхъ. Закончилъ онъ пропов?дь, говоря, что самое тайное помышленіе, противное религіи, не можетъ укрыться отъ суда Божьяго, такъ какъ даже ст?ны им?ютъ глаза и уши.

Четыре челов?ка вышли изъ церкви, насм?хаясь между собой надъ пропов?дью, и отправились въ одинъ домъ, изв?стный своимъ хорошимъ виномъ и столомъ.

Вс? четверо были новообращенные евреи, которыхъ было тогда много, и которые, тщательно соблюдая вс? обряды христіанской религіи, въ глубин? души насм?хались надъ католицизмомъ, принадлежа къ своей первоначальной в?р?. Спросивъ ужинать, выпивъ довольно много вина, они снова заговорили о пропов?ди.

Одинъ изъ нихъ, очевидно, коноводъ, по имени Хуанъ Діэго, насм?хался бол?е вс?хъ.

Этотъ челов?къ былъ изв?стенъ своимъ плохимъ поведеніемъ; всегда пос?щалъ вс? дурные дома и, при мал?йшей ссор?, обращался за помощью къ своему ножу, которымъ влад?лъ съ удивительнымъ искусствомъ…

Хуанъ Діэго, полупьяный, поднялся съ своего стула и заговорилъ такъ, обращаясь къ товарищамъ:

— Монахъ говорилъ, что даже ст?ны им?ютъ глаза и уши. Кто хочетъ побиться объ закладъ? Я отправлюсь въ любое уединенное м?сто, произнесу кощунство…. и никто не узнаетъ.

— Согласенъ! отв?чалъ одинъ изъ собес?дниковъ. Если ты въ полночь осм?лишься войти на кладбище San-Juan и передъ пальмою произнесешь свое кощунство — то моя лошадь Перла и моя любовница Пакита — твои!..

— Согласенъ!

Такъ какъ было еще одиннадцать часовъ, собес?дники продолжали пить.

За пять минутъ до полночи они вышли. Трое остались у воротъ San-Juan'а. Діэго, не перекрестясь, вошелъ на кладбище и сталъ передъ пальмой.

Пробила полночь… Въ это мгновенье, надъ могилами столькихъ праведно жившихъ людей, похороненныхъ тутъ, передъ пальмой — Хуанъ Діэго громко и спокойно произнесъ богохульство, расхохотался и вышелъ.

Вс? четверо отправились снова пить. Проигравшій об?щалъ прислать на другой день и любовницу и лошадь.

Когда эти еретики ушли и никого не осталось на кладбищ?, чудное сіяніе ос?нило пальму; сіяніе это, н?жное, розовое и благоухающее, все увеличивалось. Наконецъ, изъ центра в?твей пальмы вылет?лъ ангелъ чудной красоты, од?тый въ прозрачную тунику сн?жной б?лизны, изукрашенную жемчугомъ, сафирами и другими драгоц?нними камнями. Ангелъ приблизился къ одной изъ могилъ и дотронулся до нея своими крыльями. Могила тутъ-же раскрылась, и показался гробъ. Ангелъ произнесъ мелодичнымъ голосомъ:

— Разгн?ванный Господь слышалъ богохульство еретика! Ты жилъ и умеръ благочестиво, Тристанъ де-Ривера! Завтра, при восход? солнца, встань изъ гроба своего и ступай, донеси инквизиціи на еретика, чтобъ онъ былъ наказанъ! Такова воля Господня!

Снова тронулъ ангелъ могилу, и она закрылась. Тогда ангелъ обратилъ взоръ свой къ небу, поднялся и тихо полет?лъ, оставляя за собой благоухающій сл?дъ… Сіянье надъ пальмой пропало, и снова все покрылось прежней тьмой…

Съ зарей, у дверей замка, находившагося въ предм?стьи Тріана, гд? была резиденція верховнаго инквизиторскаго суда (del Santo Officio), постучался почтенный старецъ, од?тый въ длинное черное платье и едва держащійся на ногахъ отъ слабости и дряхлости. Онъ просилъ позволенья переговорить съ инквизиторами о д?л?, угодномъ Богу и прославляющемъ религію. Онъ былъ допущенъ и донесъ обо всемъ происшедшемъ въ ночь на кладбищ? Іоанна Крестителя. Фра Діэго Деза и другіе инквизиторы были объяты ужасомъ.

Записали имя богохульника, взяли клятву съ старика; оставивъ свой адресъ, онъ вышелъ изъ верховнаго инквизиторскаго суда и, едва передвигая ноги, пропалъ въ переулкахъ Тріаны.

Алгуасилы инквизиціи отправились на квартиру Хуана Діэго, подъ предводительствомъ Гинеса де- Сарабіа, мужа опытнаго въ д?лахъ, касавшихся святой в?ры (Santa Fe). Изв?стно, что въ т? времена по приказанію инквизиціи отворялись вс? двери, по мал?йшему требованію.

Разбудивъ Хуана Діэго, алгуасилы привели его въ замокъ Тріаны. Онъ вошелъ спокойно, уб?жденный, что никто не знаетъ о происшедшемъ въ прошлую ночь.

Инквизиторы важно и строго занимали свои м?ста на высокихъ креслахъ. Толстыя ст?ны низкой залы были зав?шаны черными коврами. Предъ креслами судей пом?щался широкій столъ на возвышеніи, окруженный р?шоткой. На черной шерстяной матеріи, покрывавшей столъ, были вышиты медальоны доминиканскаго ордена. По бокамъ стола находились маленькіе стулья для секретарей и другихъ должностныхъ лицъ; за ними лавки для familiares [1]. Наконецъ, въ центр?, напротивъ всего суда пом?щался одиноко маленькій табуретъ, предназначенный для подсудимато.

Подъ великол?пнымъ балдахиномъ, съ золотымъ шитьемъ и бахрамами, вис?лъ драгоц?нный образъ Спасителя. Передъ нимъ, въ серебряномъ канделябр?, гор?ло н?сколько св?чей изъ зеленаго воска. Общій видъ этой залы былъ таковъ, что, кто однажды побывалъ въ ней, тотъ всегда съ ужасомъ вспоминалъ о ней во всю свою жизнь.

Приказали подсудимому с?сть, и начался допросъ:

— Какъ ваше имя? спросилъ фра Деза.

— Хуанъ Діэго.