взглянула на белоснежный кукольный домик, отделанный светло-красным.
— Спасибо, я уже поела. Я приготовила лимонад и целое блюдо свежих булочек на случай, если эти люди окажутся голодными. — Она заглянула в кукольный домик и пришла в восторг при виде крошечного плетеного коврика у камина. — Вы только посмотрите на это!
Кэндис проследила за указующим перстом экономки и слегка покраснела. Она не привыкла слушать похвалы своему мастерству.
— Я сплела его вчера, — Выглядит совсем как настоящий.
Кэндис опустила голову, чтобы скрыть глупые слезы, навернувшиеся на глаза. Хватит, она достаточно наплакалась за эти дни.
— Спасибо на добром слове. Который час?
Миссис Мерриуэзер поправила коврик и обмахнула игрушки единственным перышком, выдернутым из метелки для смахивания пыли, которую она держала в руке. Кэндис улыбнулась: пока экономка жива и здорова, пыли в кукольном домике не обнаружишь.
— Самое время явиться кандидатам. Вы уверены, что не хотите присутствовать при переговорах?
Положив на колени салфетку, Кэндис взяла вилку и подцепила кусочек вареного яйца.
— Уверена. И в особенности уверена, что вы гораздо лучше меня разбираетесь в найме подходящих людей. Хо-вард… Он всегда сам заботился о таких вещах.
Хмуро уставившись в салатницу, Кэндис взяла листик свежего шпината. Дело не в том, что она не справилась бы с задачей, — ей это просто было бы неприятно.
— Мы должны подходить с большой осторожностью к тем, кого нанимаем. Они могут оказаться шпионами тех людей или газетчиками, — тихо сказала миссис Мерриуэзер.
Только этого ей не хватало — врага в собственном лагере. Кэндис передернуло при одной мысли, что ее беспощадным родственникам удастся внедрить в ее дом кого-то из своих. От страха кусок встал комом в горле. Она с трудом сглотнула.
— Может, обратиться в ФБР и попросить проверить того, кого мы примем на работу?
Игрушечные медные кастрюльки тоненько звякнули, когда миссис Мерриуэзер, которая как раз пристраивала на место одну из них, свалившуюся со своего крючочка, убрала руку и посмотрела на Кэндис поверх крыши домика.
— Я говорю серьезно. И ничего нет особенного в том, чтобы поинтересоваться, имеет ли человек опыт работы телохранителя.
— Это было бы настоящим подарком; — с кривой усмешкой произнесла Кэндис.
Она представить себе не могла личность столь разностороннюю. На самом деле она нуждалась в умелом мастере, который знал бы обо всем понемногу и был бы достаточно талантлив, чтобы помочь ей закончить детскую. Миссис Мерриуэзер мыслила иррационально. Такой человек и за те деньги, которые ему могли предложить, вряд ли существовал на белом свете.
«Впрочем, парень, который рисовал рекламный щит в клинике, пожалуй, близок к идеалу, — подумала Кэндис. — Он безусловно выглядел очень способным, это явно одаренный живописец. Может, стоит расспросить о нем у доктора Джека?»
Экономка легонечко прошлась метелкой из перьев по крыше домика, поправила пальцем крошечную черепичку.
— Я ищу не только мускулы, но и мозги и к тому же должна быть уверена, что человек может прямо смотреть мне в глаза. Если не может, значит, ему есть что скрывать, — сообщила миссис Мерриуэзер, склонив голову набок. — Из чего это вы сделали такие малюсенькие кирпичики для трубы?
— Из глины, — рассеянно ответила Кэнцис, которая размышляла о том художнике. Уж он-то не боялся взглянуть ей в глаза… и о других местах не забыл. Ховард иногда смотрел на нее с таким же упорством, но лишь в тех случаях, когда замечал изъян в ее макияже, оторванную пуговицу, короче, нечто, нарушающее совершенство облика. А художник смотрел, как… как если бы ему нравилось то, на что он смотрит. У Кэндис вспыхнули щеки при воспоминании об этом.
Потом она подумала о судебном процессе, который угрожал ей. Родственники Ховарда, твердо решив отобрать у нее все до последнего гроша, порочили ее репутацию, копались в прошлом. И похоже, у них была возможность узнавать о каждом ее шаге еше до того, как она его сделала. Она должна любой ценой избежать скандала.
Стало быть, следует выбросить художника из головы, твердо решила Кэндис. Она уже не та юная наивная девушка, очарованная богатством и общественным положением своего поклонника; и она не настолько глупа, чтобы восхищение или красивое ухаживание вскружило ей голову. Она будущая мать, за которой гонится по пятам адская свора — средства массовой информации и родичи Ховарда.
«Леди, вы собираетесь произвести на свет моего ребенка».
Остин нахмурился, стоя перед запертой дверью, и покачал головой. Нет, не то.
«Миссис Вансдейл, я понимаю, что это будет для вас потрясением, может, вам лучше присесть?»
Остин прикусил нижнюю губу. Черт!
«Леди, Джек Круз совершил величайшую глупость…»
Проклятие!
«Но мне кажется, нам стоило бы поступать так, чтобы он не угодил в тюрьму…»
Нет, это тоже не сработает — он не вправе допустить, чтобы другие, ни в чем не повинные люди пошли по дорожке Джека.
Остин поднял кулак, чтобы постучать в дверь, но она отворилась прежде, чем ее коснулись костяшки его пальцев. Мускулистый, широкоплечий мужчина, рост которого превышал шесть футов Остина по меньшей мере на три дюйма, уставился на него. У Остина буквально отвисла челюсть, когда он увидел стриженую голову с серьгой в ухе.
Качок коротко кивнул, прошел мимо Остина, задев его мощным плечом, и зашагал прочь по дорожке. Ошеломленный, Остин следил за тем, как эта глыба удаляется. Воображение его разыгралось вовсю. Так- так, мистер Вансдейл мертв, однако миссис Вансдейл отнюдь нет!
И как будто этого шока было недостаточно, Остин повернулся к двери как раз в ту секунду, когда из нее показался еще один энергичный молодец в ярко-оранжевой спортивной рубашке и с татуировкой на обеих руках. Остин уступил ему дорогу. «Этот хоть серьгу не носит», — мрачно подумал он.
Впрочем, его это попросту не касалось.
Хотя нет, очень даже касалось. Она, черт побери, вынашивает его ребенка. А он, помнится, где-то читал, что слишком усердный секс вреден для младенца во чреве матери. Да, он уверен, что…
— Если вы войдете, мы можем начать.
Остин повернул голову и на сей раз с неподдельным изумлением уставился на седовласую женщину небольшого роста, возникшую в дверном проеме. Лицо ее было покрыто смешливыми морщинками, а смотрела она на Остина примерно с тем же выражением, с каким в свое время Джек целыми днями таращился в лупу на плесень, растущую на куске хлеба.
Кто она? Горничная? «Судя по размерам дома, здесь должна быть горничная, — подумал Остин. — А может, и несколько слуг». Мать Остина так часто меняла прислугу, что он никого не мог толком запомнить.
Миссис Вансдейл с ее деньгами вряд ли сама убирала туалет.
Покачав головой, Остин сосредоточился на пожилой даме, которая продолжала с интересом изучать его. Когда же ей надоест это занятие? И какие качества посетителей мужского пола ее, собственно, интересуют? Он не понимал, что происходит, но ему, разумеется, хотелось положить конец бесцеремонному разглядыванию.
— Я хотел бы увидеть миссис Вансдейл.
Дверь открылась пошире.
— Для начала вам придется поговорить со мной, молодой человек. На меня возложена именно такая обязанность в этом доме.
Остин задохнулся, опасаясь, что глаза у него выскочат из орбит.
— Я пришел повидаться с миссис Вансдейл, — охрипшим голосом повторил он.
Впрочем, он уже не был уверен, что хочет этой встречи. Может, лучше забыть обо всем этом, наплевать на то, что сообщил ему Джек, и…
