каждого слова этого названия на английском языке и сложить их вместе, то получится слово «doormat», которое переводится на русский язык как «тряпка», «безвольный, бесхарактерный человек». Знак отличия «тряпок» — предупреждающий желтый цвет. Их официальный девиз: «Землю должны унаследовать кроткие, если никто против этого не возражает!». Это общество было создано Аптоном Диксоном, написавшим памфлет под названием «Сила сжатия». Бен вполне мог бы быть членом этой организации.
В процессе наших бесед наметились улучшения в состоянии Бена, но истинное исцеление началось лишь в один из выходных дней, когда мы проводили семинары для семейных пар. Бен ощутил любовь, признание и симпатию со стороны участников семинара, и в его памяти воскрес ряд болезненных воспоминаний. Он вспомнил, как соседи судачили о его семье. Дело в том, что его мать была болезненной, истеричной женщиной. Она так и не смогла оправиться после нервого срыва и осталась полуинвалидом. Бен вспомнил, как соседи распускали слух, будто бы причина нервного расстройства матери — ее маленький мальчик, который не давал ей проходу, постоянно цеплялся за юбку и ни на минуту не отпускал от себя. Слишком тяжелое бремя для малыша — да и для подростка — осознавать, что ты являешься причиной маминой болезни, что из–за тебя она стала инвалидом. И теперь, выплакавшись, Бен почувствовал облегчение. А с какой любовью и пониманием отнеслись к нему члены группы! С плеч упала огромная тяжесть: он наконец–то перестал мучить себя упреками, поняв, что обвинения в его адрес были несправедливы.
Какой огромный ущерб может нанести неосторожно брошенное слово! Семена обиды, унижения и ненависти попадают в детское сознание, вызывая нагноение, затем гангрену, — и однажды происходит общее заражение личности.
Достаточно бросить мимоходом: «Боюсь, что он вырастет таким же, как его дядя Эд». А кто этот дядя Эд? Оказывается, дядя Эд — ни много ни мало — провел десять лет в тюрьме и умер в психиатрической лечебнице.
Или так: «Ну и внешность у этого мальчика, ну и лицо! Так обидно, что он ни капельки не похож на своего красавца–брата».
Или маленькая девочка, у которой сестра — красавица, услышала, как родственники шушукаются за ее спиной: «А эта такая дурнушка».
А что сказать по поводу обид и страданий, вины, страха и ненависти, связанных с сексом, ставшим в наше время каким–то наваждением? Весь путь от детского любопытства, когда дети изучают тела друг друга, до подкупа и угроз старших братьев и сестер, пытающихся воспользоваться младшими, порождает в детях сильнейшие чувства, разрушительные в этом возрасте. Это все равно, что пропустить ток напряжением в 1000 вольт по проводу, рассчитанному на 220. Я уже не говорю об отцах и отчимах, которые обращаются со своими дочерьми не как с дочерьми, а как с женами и любовницами. Секс в том виде, в каком он есть, порождает страшную борьбу противоречивых чувств: ужаса и желания, страха и удовольствия, любви и ненависти, что приводит к сильнейшим эмоциональным потрясениям, разрушению личности.
Ярость
Говорить о ненависти непросто, не так ли? Гнев, возмущение и ненависть запрятаны глубоко внутри. Иногда я задаю свои собеседникам следующий вопрос: «Не кажется ли вам, что слово «ярость» несет в себе чрезмерный эмоциональный заряд?». Чаще всего они смущенно отвечают: «Нет. Не кажется». Пусть внешняя кротость человека не вводит вас в заблуждение. Мне как–то пришлось иметь дело с мучжиной, у которого была масса эмоциональных проблем, но внешне он казался абсолютно 'непробиваемым'. Запомните, ярость может прятаться под слоями робости, кротости и благочестия, но она навещает каждого из нас.
Процесс исцеления начинается с честного осознания своей проблемы: вам предстоит рассказать о ней Богу, принести ее ко кресту. Исцеления не наступит, пока вы не признаетесь себе в собственных чувствах, не разберетесь в них. Чтобы избавиться от приступов ярости, нужно простить каждого человека, который причинил вам боль, унизил вас; оставить всякое желание отомстить этому человеку; позволить всепрощающей Божьей любви омыть вашу зараженную чумой вины душу.
Это случилось много лет назад. Я был сильно удивлен, когда мне позвонил преподаватель христианского колледжа. Он напомнил мне одно мое высказывание, прозвучавшее на евангелизационном собрании в его школе: «Я помню ваши слова: «Как только почувствуете, что ваша реакция несоразмерна раздражителю, будьте начеку. Вполне вероятно, что в вас зашевелилась глубоко засевшая эмоциональная обида». Думаю, именно это случилось со мной». После телефонного разговора он приехал в наш город, и мы провели с ним вместе почти неделю. Он был эрудированным, высокодуховным человеком, хорошо знающим Писание. Но вот среди сотрудников их колледжа возникли некоторые разногласия — и неожиданно для всех этот ученый муж и умеющий держать себя в руках христианин пришел в безудержную ярость. Именно ярость! Он сам себе дивился и чувствовал себя крайне виноватым. Он не знал, что делать. Сколько бы он ни читал Писание, сколько бы ни молился и ни пытался отдаться на волю Божью, ничего не помогало. Он был на грани отчаяния и мучительно выдавил из себя: «Не могу поверить, но, когда все это случилось, мне хотелось кого–нибудь убить».
Корни его проблемы было нетрудно найти, но он никак не хотел взглянуть в лицо действительности. Он не переставал повторять: «Нет, это слишком глупо… этого не может быть».
Я говорил: «Глупого ничего нет. Расскажите мне обо всем».
В детстве этот человек был смышленым, не по годам развитым ребенком, эрудитом почти с рождения. Знаете, бывают такие дети — ему шесть лет, а он умен как пятнадцатилетний. Он был настолько толковым, что ему нелегко жилось бок о бок с детьми, не обладающими подобными способностями. Он всегда был первым в классе, но последним на детской площадке. Каждая перемена была для него невыносима. Он помнил, как сотни раз его — разумного, но неуклюжего мальчика — дразнили и поднимали на смех. Грубые и задиристые мальчишки и девчонки издевались над ним, дразнили, пинали, били. Так его превратили в эмоционального калеку. Он дивился способностям своей памяти: он помнил обидчиков по именам, помнил даже, во что они были одеты. Воспоминания не оставляли его все эти годы, и вот низверглись водопадом ярости. Мы прорабатывали эпизод за эпизодом: он называл каждого ребенка по имени. Мы перечислили всех обидчиков, и каждого он простил. «Вы простите Дэна? Вы простите Салли? А вы простите…». Вы думаете, это были малозначащие слова? Как раз наоборот. Процесс оказался крайне болезненным. Но в молитве он обрел благодать, которая помогла ему простить всех детей, сделавших его жизнь невыносимой. Дух Святой вытащил жало из его памяти и лишил воспоминания их навязчивой остроты. Так начались глубокие перемены, и через некоторое время целительная сила Бога залечила болезненные раны его души.
Оправдание Бога
Такая глубокая внутренняя обида — это гнев на несправедливость. Душа кричит: 'Я — жертва. У меня не было выбора. Я не просился на этот свет. Я не выбирал родителей. Я не выбирал ни братьев, ни сестер. Я не выбирал ни свои недостатки, ни болезни. Я — жертва, и несправедливо то, что я испытываю боль и унижение, что изрезан шрамами». Мы часто видим, как гнев поднимается в перфекционистах, желающих исправить каждую замеченную ошибку и искоренить все зло мира.
Место исцеления человека с такими расстройствами — крест, высшая точка несправедливости. В своей глубоко проникновенной книге П. Форсайт назвал крест «оправданием Бога» («Оправдание Бога», London, Independent Press). На кресте Бог полностью отождествился с нами, взял на Себя как
