поэтическому творчеству. 23 декабря 1829 года Пушкин и Верстовский были избраны в члены Общества любителей российской словесности при Московском университете.
«Торжество муз» — первая из театрализованных кантат, написанных Алексеем Верстовским в соавторстве с его другом Александром Алябьевым. В ней участвовали лучшие артисты: Мочалов, Лавров, Львова-Синецкая и будущая жена Верстовского Репина.
24 мая 1828 года состоялась премьера первой оперы Верстовского «Пан Твардовский» на либретто М.Н. Загоскина. Вот что пишет С.Т. Аксаков об истории создания либретто.
«Слушали мы, и с наслаждением, музыку и пение Верстовского. Его «Бедный певец», «Певец в стане русских воинов», «Освальд, или Три песни» Жуковского и «Приди, о путник молодой» из «Руслана и Людмилы», «Черная шаль» Пушкина и многие другие пьесы чрезвычайно нравились всем, а меня приводили в восхищение. Музыка и пение Верстовского казались мне необыкновенно драматичными. Говорили, что у Верстовского нет полного голоса; но выражение, огонь, чувство заставляли меня и других не замечать этого недостатка. Один раз спросил я его: «Отчего он не напишет оперы?» Верстовский отвечал, что он очень бы желал себя попробовать, но что нет либретто. Я возразил ему, что, имея столько приятелей-литераторов, хорошо знакомых с театром и пишущих для театра, нетрудно, кажется, приобресть либретто. Верстовский сказал, что у всякого литератора есть свое серьезное дело и что было бы совестно, если б кто-нибудь из них бросил свой труд для сочинения ничтожной оперы. Я, однако, с этим не согласился и, при первом случае, напал на Кокошкина, Загоскина и Писарева: для чего никто из них не напишет оперы для Верстовского, когда все они, да и вся публика, признают в Верстовском замечательный музыкальный талант? Мне отвечали самыми пустыми отговорками: недосугом, неуменьем и тому подобными пустыми фразами. Я расшумелся и кончил свои нападания следующими словами: «Послушайте, господа: я ничего никогда для театра не писывал: но ведь я осрамлю вас, я напишу Верстовскому либретто!» Кокошкин, с невозмутимым спокойствием и важностью, отвечал мне: «Милый! сделай милость, осрами!» — Ободрительный смех Загоскина и Писарева ясно говорил, что они сочувствуют словам Кокошкина. По опрометчивости и живости моей я не сообразил, до какой степени это дело будет ново и трудно для меня, и вызвался Верстовскому написать для него оперу и непременно волшебную. Нечего и говорить, как был он мне благодарен. Напрасно ломал я себе голову, какую бы написать волшебную оперу: она не давалась мне, как клад. Я бросился пересматривать старинные французские либретто, и наконец, нашел одну — именно волшебную, и где были даже выведены цыгане, чего Верстовский очень желал. Мы оба придумали разные перемены, исключения и дополнения, и я принялся за работу. Первый акт я кончил и начал второй, который открывался цыганским табором...
Опера для Верстовского сильно затянулась. Это меня беспокоило. Но в один благополучный час дело получило неожиданный и самый счастливый исход: я убедил Загоскина, который оканчивал свой «Благородный театр», сочинить либретто для Верстовского, и он, кончив свой важный труд, принялся писать оперу «Пан Твардовский». Тут было забавное обстоятельство, в котором выражалась добродушная оригинальность Загоскина. В «Пане Твардовском» также выведены были цыгане, и также второе действие открывалось цыганским табором, песнями и плясками. Загоскину очень нравилась написанная мною цыганская песня, но поместить ее в своей опере, без оговорки, он ни за что не хотел: оговариваться же, что песня написана другим, ему казалось — неловко и странно. Долго он находился в пресмешном раздумье: наконец приехал ко мне и сказал: «Нет, брат, всей твоей песни ни за что не возьму, а уступи мне четыре стиха; но отрекись от них совершенно. Позабудь, что ты их написал, и никому не сказывай». Я охотно согласился. Вот эти четыре стиха:
...Через несколько дней Загоскин опять приехал ко мне и сказал: «Нет, душа моя, не могу взять и четырех стихов; это много; дай только два последние».
Разумеется, я на это также согласился; эти два стиха и теперь находятся в его прекрасной цыганской песне, которую превосходно положил на музыку А.Н. Верстовский и которая впоследствии встречена была публикой с восторгом. Песня эта сделалась народною, и много лет наигрывали ее органы, шарманки, пели московские цыгане и пел московский и даже подмосковный народ.
В основе сюжета «Пана Твардовского» — украинско-польское сказание о человеке, который захотел с помощью чародейства добиться власти над природой. Он потерпел за это наказание, пробудив злые силы. Твардовский не может, не в силах их остановить. Только он прикоснулся к дереву, чтобы сорвать плод, как оно засыхает, хочет напиться воды — исчезает ручей. Природа жестоко мстит этому человеку, начинаются стихийные бедствия: прорывается плотина, озеро выступает из берегов, ветер вырывает деревья с корнями, обрушиваются огромные скалы...
«Пан Твардовский» Верстовского — Загоскина — значительное явление русского оперного театра. «Это наша, это первая русская опера», — писал один из современников.
Так же, как и иные оперы Верстовского, «Пан Твардовский» состоит из отдельных законченных музыкальных номеров, чередующихся с драматическими эпизодами. Композитор использует в опере и мелодекламацию. Несмотря на то что «Пан Твардовский» — ярко выраженное романтическое произведение, в нем уже присутствуют и живые реалистические образы русской действительности первой четверти XIX века.
Особенно хорош в опере Гикша — живой, веселый, умеющий и сплясать, и спеть, и к месту пошутить и побалагурить человек. Удалой, не лишенный хитрости и лукавства характер цыгана Гикши ярко раскрывается в его песнях и плясках, которых в опере множество.
Композитор в этой своей опере, как, впрочем, и в последующих, много места отводит цыганской стихии, цыганским напевам и пляскам, отдавая дань распространенному в то время увлечению музыкой этого народа.
Активный участник литературно-театрального и музыкального кружка С.Т. Аксакова, большой любитель русской и цыганской песни, Верстовский, обрабатывая многие из них, создал такие любимые в его время, да и много позднее, песни, как «Хожу я по улице...», «Общество наше все нас попрекает...», «Ой, вы, улицы...» и др. Эти песни распевались и цыганами, и русскими горожанами. Причем большинству не было известно, что музыка сочинена Верстовским, их чаще всего считали народными.
Через несколько лет, 28 ноября 1832 года, на сцене Большого театра состоялась новая оперная премьера Верстовского — «Вадим, или Двенадцать спящих дев».
В драматургическом отношении опера «Вадим» оказалась слабее «Пана Твардовского». Авторами либретто по балладе Жуковского выступила группа московских литераторов. Либретто несколько раз переделывалось. Известно, что завершал работу над либретто С.Т. Аксаков, ему помогали Загоскин и Шаховской.
