Мама смешалась.
– Имейте в виду, – предупредил ее С., – если он не прекратит, братки, от которых он тут прячется, найдут и замочат его очень скоро.
– Да, да, – закудахтала мама. – Это не повторится!
Повторилось вечером. Молодой человек своротил персональный унитаз.
С. нашел начмеда и попросил:
– Послушайте, давайте с этим покончим. Я все понимаю, но не могу видеть, как гибнет чистая душа.
* * *
Автор дежурил. Сидел в кабинете заведующей, смотрел телевизор. Из сестринской, из-за стены, донесся дикий вой – русский и народный: кто-то запел песню.
Автор бросился смотреть, в чем дело. Сестры смущенно улыбались, а по комнате вовсю раскатывала на коляске полная, постбальзаковских лет больная К., блатная в доску и со всеми запросто. И вообще – богатая барыня, себе на уме. Это запела она.
– Вот вы меня не поздравили с 8 марта, – осклабилась пациентка, подъезжая к автору. Ноги у нее были голые, прикрытые сверху вафельным полотенцем.
– Надо было в палате сидеть, – возразил автор.
– А я хочу вас поздравить! Не бойтесь, я в трусах!
Автор отступил. Больная подъехала ближе и отбросила полотенце.
– Ой, а я без трусов! А я пьяная, пьяная, пьяная! – заорала она восторженно, развернулась и покатила к столу. – Что вы хотите? Водку, коньяк?
Автор вышел в коридор и притворил за собой дверь.
* * *
Проработав в больнице двадцать шесть лет, заведующая отделением в ней заблудилась. В приемном покое она строго спросила:
– Где находится острое нервное отделение?
– На третьем этаже, – пожали в ответ плечами.
Она имела наглость переспросить:
– Точно?…
* * *
На следующий день заведующая заблудилась уже в пределах родного отделения. Все двадцать вторую палату искала.
* * *
Для несведущих: тимус – это вилочковая железа, находится за грудиной, относится к иммунной системе.
Соответственно тималин – препарат, улучшающий иммунитет.
Заведующая – как водится, никому не сказав ни слова, – решила, что отделению без этого препарата труба, и заказала аж десять коробок.
Автор расслабился. Автор вообразил, что он находится среди коллег. Сидя в сестринской, он с серьезным видом объяснял, что толку от тималина не бывает. Автора почтительно слушали.
Наконец, одна из сестер сообщила следующее: где-то как-то почему-то она прочла, что – как ни странно! – самый большой тимус наблюдается в среде таксистов.
Обсуждение прекратилось.
* * *
В больнице ЧП! В хирургическом отделении разлили ртуть, всех эвакуировали.
Интересны обстоятельства диверсии: было разбито тридцать (!) градусников.
Непонятно, откуда они взялись. Там и одного-то днем с огнем не сыщешь.
* * *
Коллега С. предложил автору любопытный вариант: преобразовать сей труд в научно-фантастический роман, из которого следует, что все сотрудники больницы на деле являются инопланетянами, причем исключительно с разных планет. И сосуществовать они способны только в этом месте – почему-то. Стоит подумать.
* * *
А вот возможное начало другой вещи: в терапевтическом отделении живет легенда. В конце коридора, в кадочке растет роза. Едва она расцветает, кто-то мрет. Это правда.
Розу берегут.
* * *
Сидя за столом в ординаторской, заведующая бормотала себе под нос: «А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало, кто остался на трубе?»
Не иначе, загадку кто-то загадал.
* * *
Заведующая отделением нагнулась к автору и шепнула ему на ухо:
– А. С. поминает мать.
А. С. – медсестра.
Автор всполошился:
– Как? Почему? Какую мать?
– А. С. в сестринской поминает мать. Сходите, попросите мороженого.
* * *
Рассказывает реаниматолог А.:
– Ехали мы как-то по двору на больничном «рафике». Едва не сбили Т., хирурга (ту, что оскормила) и Пирата (собаку).
Помолчал.
– Пирата бы нам не простили.
* * *
Набожный доктор В., озабоченный большим количеством смертей в приемном отделении, что случались, как назло, большей частью на его дежурствах, пригласил местного батюшку: помещение окропить.
Тот явился, налил в ведро воды из-под крана (святой не было) и пошел по коридору, брызгая направо и налево. Дошел до конца, задумался:
– Что бы мне еще покропить?..
– Вот, – предложил доктор С., – кабинет начмеда.
Батюшка широко замахнулся. Вышел начмед.
Как ни странно, он не обратился ни в дым, ни в пепел. Доброжелательно улыбался.
…Махнув на прощание в гардероб, батюшка скрылся.
* * *
Запись в листе назначений, сделанная заведующей отделением:
«Вырвать передний зуб. Консультация травматолога».
* * *
Другой батюшка – в годы, когда веровать было еще не слишком удобно – лечился у доктора С. Батюшка был необычный: баптист.
Чуть ли не каждый вечер он отпрашивался «исполнить долг веры».
Возвращался к утру или через утро: красный, в поту, трясущийся, с высоким давлением.
Терпел, вероятно, за веру-то. «Иродами» кого-то называл.
* * *
Еще кое-что. Поступил больной 1959 года рождения, получивший травму в 1995 году.
Из записей заведующей следует, что травму он получил в 1959 году. Ее же он получил (следующая дата повторяется дважды) в году 19995.
* * *
Могут спросить: что ж ты, гад, смеешься над старым человеком?
Чего, чего… Вроде, объяснение уже давалось? Или нет? Ну, еще разок, не беда. Психиатр П. открыла автору глаза:
