Они сердечно обнялись. Как же Сара радовалась, что подруга обрела наконец счастье! Но как ей самой отстоять свое собственное?..
Вечером, съев без всякого аппетита салат, Сара позвонила Дженни и попросила посидеть с малышом. Девушка оказалась свободной и пообещала тотчас приехать.
Сара ехала к дому Ната, еще не зная наверняка, что ему скажет. В одном она не сомневалась: пора разрешить все вопросы. Ключ от его дома у нее был, и, когда Нат не открыл на звонок, она сама отперла дверь, подумав, что он наверняка в фотолаборатории. Спустившись в полуподвал, она наткнулась на запертую дверь темной комнаты и постучала.
— Нат, это Сара.
В ответ послышалось глуховатое:
— Через пять минут выйду!
Прислонившись к стене, Сара ждала. Забавно, но до сих пор ей еще ни разу не довелось побывать в святая святых Ната — его лаборатории…
Распахнув дверь, Нат шагнул к ней, но Сара, неожиданно для себя, слегка отодвинув его плечом бесцеремонно прошла внутрь.
— Так вот где ты работаешь…
Нат испытующе поглядел на нее, пытаясь угадать, в каком она настроении.
— Наверное, я провожу здесь больше времени, чем в гостиной…
Окон в комнате не было. Под потолком гудел вентилятор. У стены стоял стол, заставленный всевозможными увеличителями. Был тут и шкафчик с ящиками для фотопринадлежностей, и маленькая раковина. С натянутой под потолком лески свисали рулоны только что проявленных пленок. Стояли тут и бесчисленные коробки с наклейками «негативы».
Сара обошла комнату и провела рукой по крышке одной из коробок.
— И сколько у тебя таких?
— Тысячи. Видишь? — И Нат указал ей на белые квадратики с датами. — Здесь только последние. Остальные в сейфе наверху.
Сара поглядела на еще непросохшие снимки. Полуодетые и голенькие детишки самозабвенно плескались в какой-то канавке.
— Послушай, почему бы тебе не выпустить свой фотоальбом? — внезапно выпалила Сара, всячески оттягивая решительный момент.
— Никогда не думал об этом, — тихо произнес он. — А где Дэнни?
— С ним сидит Дженни.
— Сара…
Нат даже не счел нужным скрыть свое нетерпение. И Сара сдалась.
— Я знаю, нам необходимо поговорить. Честно скажу, мне этого очень не хочется, но дальше тянуть нельзя.
— Ты права, женщина! Промедление смерти подобно!
И Нат раскрыл ей объятия, но Сара отпрянула.
— Погоди. Прежде я должна кое-что тебе сказать.
Он поднял руки, словно сдаваясь.
— О'кей. Целься! Пли!
Сара грустно улыбнулась: он прав. Именно это она сейчас и проделает…
— Ты должен наконец принять решение по поводу новой работы сам, не считаясь с возможными последствиями.
Серые глаза Ната словно потухли.
— Похоже на угрозу…
Сердце у Сары защемило. Она вовсе не хотела его ранить или тем более разозлить… Но во что бы то ни стало нужно, чтобы он ее понял!
— Это не угроза, не шантаж и не ультиматум. Это правда. Я не имею права приказывать тебе, что делать. И подсказывать не стану. Решись я на это, ты бы возненавидел меня, стал презирать…
— Я никогда в жизни тебя не возненавижу!
— Нат, если из-за меня ты застрянешь здесь, а душой будешь рваться на просторы, если из-за меня ты засядешь в офисе вместо того, чтобы окунуться в гущу жизни, ты перестанешь уважать и себя самого, и меня! Пойми же: до сих пор ты был со мной только потому, что сам того хотел. Поэтому ты должен и выбирать сам. Если ты этого не сделаешь, то всю жизнь потом будешь кусать локти, проклиная себя и думая о том, что было бы, если бы… Да и я так жить не смогу…
— А что будет, если я приму предложение Голстайна?
Сара тяжело вздохнула. Господи, каково будет ей без него? Но если придется на это пойти?.. Мысли путались.
— Знаешь, Скарлетт О'Хара, в сущности, была права, когда говорила: «Я подумаю об этом завтра». Во всяком случае, сейчас я полностью с ней согласна. — Она улыбнулась какой-то жалкой улыбкой. — Я не представляю, что делать… Так будет продолжаться до тех пор, пока ты сам на что-нибудь не решишься.
Нат никак не мог унять нервную дрожь. Он мерил шагами маленькую комнату, скользя взглядом по привычным предметам — верным помощникам в его ремесле…
— Итак, если я приму неверное решение, то потеряю тебя навсегда. Ты это хочешь сказать?
— Нат, милый, не дави на меня! Ведь это именно ты хотел жить одним днем!
— Хорошо, я не стану давить, если у нас есть надежда. Не стану давить, если ты пообещаешь всегда быть со мною откровенной. Если постараешься понять и принять мою работу и мой образ жизни.
Он видел, что ее сердце рвется на части. Видел, как она растеряна… И он схватил ее за плечи, привлек к себе, не давая отстраниться. Сара уткнулась лицом ему в грудь и, дрожа всем телом, прильнула к нему.
Голстайн дал ему месяц на размышления. Он использует этот месяц сполна — подумает о своем долге, о Дэнни, о Саре и о том, какое будущее их ожидает, стань они настоящей семьей…
Он слегка отстранился и взял ее за подбородок. Их взгляды встретились.
— Этот день наш…
Сара дрожащими пальцами принялась расстегивать ему рубашку. Он понимал ее нетерпение. Когда они бывали близки, то все отступало — больше не было ни проблем, ни вопросов, ждущих решения, ни сомнений…
Она провела ладонью по его груди, и он задохнулся от страсти.
— Когда ты ко мне прикасаешься, словно все духи ада вырываются на волю…
— А может, это небесные духи? — с чувственной улыбкой спросила она.
— Милая, если на небесах есть существа, подобные тебе, я стану праведником, лишь бы попасть туда…
— Ты и есть праведник, Нат. Ты добрый. Ты нежный. Ты удивительно щедрый…
— Когда я в последний раз смотрелся в зеркало, что-то не заметил сияния вокруг головы… — Рука Ната скользнула под ее блузку. — Учти, ни один ангел не сможет сделать с тобой то, что намереваюсь сейчас проделать я…
— Тебе нечасто приходилось встречаться с ангелами, а?
— Да на тебе нет лифчика!
При виде его растерянного лица Сара не смогла удержаться и хихикнула.
— Ну вот… Теперь понимаешь, что и я отнюдь не небесное существо.
Указательный палец Ната осторожно ласкал ее грудь. Сосок тотчас напрягся, словно моля о ласке.
— Ты женщина, Сара. Прекрасная и удивительная женщина. И я не хочу, чтобы ты была кем-нибудь иным…
Сара расстегнула его ремень, потом стала сражаться с застежкой брюк. Глаза Ната потемнели от страсти.
