— Образование я получила отменное. Но мне там было очень одиноко.
Нат раскрыл было рот, но так ничего и не сказал. Просто включил сигнал левого поворота и сбавил скорость. Выглянув в окошко, Сара увидела впереди павильон, где торговали мороженым. У входа стояло несколько пластиковых столиков и стульев.
— Небось, хочется мороженого? — совершенно по-мальчишески подмигнул Нат.
— Что, мороженое — одна из твоих слабостей?
— Если я скажу правду, обещаешь потом не использовать ее против меня?
Его шутливый тон настроил Сару соответственно.
— Это недешево тебе обойдется…
Его серые глаза встретились с ее, зелеными и лучистыми.
— Не думал я, что ты на такое способна…
— Ты еще меня не знаешь!
— А хотелось бы познакомиться получше, — вдруг сказал он совершенно серьезно.
Сара на мгновение замерла. У нее бешено заколотилось сердце. Не может быть, это ей просто померещилось… А в ушах у нее зазвучал голос Эмбер: «Мужчина никогда не будет так себя утруждать ни с того ни с сего». Что, если Нат испытывает к ней не просто дружеские чувства? Готова ли она к этому?
Нат, похоже, прочитал ее мысли. Он нежно дотронулся до ее руки.
— Разве друзьям не полагается знать друг о друге все?
Его прикосновение все в ней перевернуло. Сара почувствовала, как заливается краской.
— У меня в интернате была подруга. Самая задушевная. Я сомневаюсь, что ты захотел бы узнать все, что знала обо мне она.
Нат убрал руку.
— Ну, например?
Теперь Сара немного успокоилась.
— Ну, например, я прикидывалась, что запустила испанский — и все ради того, чтобы мальчик из соседней школы, на которого я глаз положила, согласился меня подтянуть…
— И это все?
— Еще я как-то послала подарок на день рождения одному из «Макак».
— Каких еще макак?
— Ну, поп-группа такая.
Нат засмеялся.
— И как, подарок дошел до адресата?
— Не знаю, — созналась Сара. — Но мне хотелось верить, что да.
— Если это все твои сокровенные тайны, то немного же их у тебя.
В его серых глазах плясали веселые чертики.
— Ладно, скажу кое-что еще. Но, учти, ты сам напросился. Сейчас навеки утратишь уважение к моей персоне.
— Посмотрим!
В притворном ужасе она огляделась — не подслушивает ли кто — и шепнула:
— Я подкладывала вату в лифчик!
Нат откинулся на спинку сиденья и от души расхохотался. Глядя на него, Сара тоже начала смеяться.
— Прекрати! Мне стыдно!
Он замолчал, но широкая ухмылка долго не сходила с его лица.
— Ну почему все девчонки считают, что у них непременно должны быть…
— Скажи еще, что когда ты был пацаном, то не глазел на девичьи груди!
— Еще как глазел! Но уже тогда считал, что кроме грудей, должна быть еще и голова на плечах. Кстати, я и сейчас того же мнения.
Как ласково звучит его голос! Сара неожиданно вздрогнула. У нее явно разыгралось воображение. Поделом тебе, укорила она себя, позволила втянуть себя в этот разговор — теперь выкручивайся как знаешь!
— О'кей. Я тебе кое-что рассказала — теперь настал твой черед. Откровенность за откровенность.
Густые брови Ната поползли вверх, глаза заискрились. Вид у него был самый что ни на есть залихватский.
— Больше всего на свете люблю шоколадное мороженое. А еще обожаю леденцы, ириски и шоколадки — любые: черные, молочные, серо-буро-малиновые… Когда дома у меня кончаются запасы, еду сюда. Мне необходимо полакомиться вволю раза два-три в неделю, иначе делаюсь раздражительным занудой.
Неужели Нат может быть брюзгливым и раздражительным? Сара отказывалась этому верить.
— А сослуживцы в курсе, что твои душевные недуги можно исцелить с помощью шоколадки? — поддразнила его она.
— Увы, это средство не всегда помогает. Порой мне нужно нечто большее, чем конфетка, — задушевная беседа, дружеское объятие.
И снова она подумала, что ему нужна не просто ее дружба. Но окончательной уверенности все же не было.
— Объятия необходимы, может быть, даже больше, чем пища. Лично я собираюсь все время обнимать Дэнни — ему это даже надоест.
Нат остановил машину, потом через плечо взглянул на заднее сиденье, где сладко посапывал Дэнни, и отстегнул привязной ремень.
— Похоже, он не проснется до утра.
— В последние два дня он порядком намучился. Жара его измотала.
— И тебя тоже.
Нат вышел из машины и тихонько открыл боковую дверцу. Осторожно, стараясь не потревожить спящего малыша, он взял его на руки, и они все вместе направились к столику, стоявшему в густой тени раскидистого дерева.
Когда Нат наклонился, под его шортами отчетливо обозначились упругие ягодицы. Движения его были легки и свободны — видно было, что он в отличной форме.
— Ну что, шоколадного или ванильного?
— А можно и того и другого?
— Заметано. Сейчас принесу.
И Нат отправился к павильону. Ожидая своей очереди, он искоса поглядывал на Сару. Да, он рисковал, предпринимая попытку сблизиться с ней. Однако она не замкнулась, не отдалилась от него. Интересно, что же будет дальше. Его не покидало ощущение, что он вступил на территорию, более опасную, чем минное поле…
Принеся два рожка с мороженым, он присел на стул рядом с Сарой. Его колено случайно коснулось ее обнаженной ноги, и Сара отстранилась. Но ноздри его продолжал щекотать дразнящий аромат чего-то неуловимого — душистого мыла или духов… Его словно магнитом тянуло к ней. Волосы, забранные в хвостик, колыхались шелковой волной, когда она склонялась, чтобы лизнуть мороженое. Как хотелось ему расстегнуть черепаховую заколку и зарыться в них лицом.
Она что-то почувствовала и взглянула на него вопросительно. Тогда он сказал:
— У тебя прекрасные волосы. Ты что, никогда их не стригла?
Она провела рукой по голове.
— Нет, со времен службы в Красном Кресте. Тогда я два года их даже не подравнивала. Летом их можно подобрать, зимой они согревают шею — словом, с ними можно делать что угодно.
А он тут же представил, как эти волосы смотрелись бы на подушке. На его подушке. Ему стоило немалых усилий взять себя в руки.
— Как ты попала в Красный Крест?
Она замялась, потом с видимой неохотой ответила:
— Получила диплом медсестры — и просто не представляла, что с ним делать. А мне хотелось
