Он остановился и окинул ее внимательным взглядом.
— У тебя есть другие предложения?
С недавних пор Ив поняла, что Хантер — единственный мужчина, способный вогнать ее в краску.
— Может, поговорим?
— Мы и так весь вечер только этим и занимались, — заметил Хантер.
— Кстати, твои родители мне очень понравились.
— Похоже, это взаимно.
Ив секунду колебалась, прежде чем задать вопрос.
— Мне показалось, между вами… что-то не так?
Хантер нахмурился.
— Наши отношения всегда были сложными.
— Твоя мама сказала, что тебя окрестили Хантером Коулберном Морганом, но, когда тебе исполнился двадцать один год, ты отбросил имя Морган. Почему?
— Потому что мое настоящее имя — Коулберн.
— Хантер, они же воспитали тебя…
— Послушай, Ив, — начал закипать он, — мои отношения с родителями, с Ларри и Джолин никогда не были простыми. Если бы мама и папа знали, что у них будет свой ребенок, им бы в голову не пришло взять чужого.
— Но, так или иначе, тебя-то они усыновили.
— Да, усыновили. Потому что чувствовали себя обязанными сделать это. Ларри очень старался, чтобы я этого не забывал. Не забывал, что именно он — их сын, их настоящий сын.
В глазах Хантера было столько боли, что Ив поняла: существовало иное объяснение тому, что Хантер ощущал себя чужим в собственной семье. Как жаль, что ей неизвестна истинная причина.
— Прости, я не хотела вмешиваться.
— Правда? — голос Хантера был полон скрытого сарказма.
— Я просто хотела понять, почему ты… такой, какой ты есть.
Хантер подошел ближе.
— Полагаю, нам еще многое предстоит узнать друг о друге.
Весь вечер между ними чувствовалось напряжение и вместе с тем магнетизм, проявляющийся во взгляде, случайном прикосновении. У Морганов, когда они после обеда сидели на диване, сердце Ив бешено стучало, оттого что Хантер был рядом, и только усилием воли ей удавалось не потерять нить разговора. И теперь в его голубых глазах появился серебристый блеск, который о многом говорил Ив.
— Хантер, собственно, я хотела поговорить не об этом.
Его рука скользнула ей на затылок, и Ив задрожала.
— Может, нам лучше помолчать? — прошептал Хантер.
Ив знала, что у него на уме, но еще один поцелуй мог привести к постели. А она должна была кое-что выяснить.
— Хантер, у тебя роман с другой женщиной?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Лицо Хантера стало непроницаемым.
— А почему ты спросила об этом?
— Я нашла кое-что в спальне… ночную рубашку.
— Понятно… Нет, у меня ни с кем нет романа.
Пять лет назад Хантер казался Ив более открытым, более общительным. Не ее ли вина в том, что он изменился? Или она придавала их короткой связи слишком большое значение? И все же, если ей предстоит вступить с ним в брак, она имеет право кое-что знать.
— Во вторник мы дадим друг другу клятвы. Мне надо знать, что это значит для тебя.
Глаза Хантера потемнели. Интересно, о чем он сейчас думает?
— Я отношусь к этому браку серьезно, — ответил он.
Его слова звучали убедительно, и Ив испытала облегчение, но ей нужна была уверенность не только в этом. Хотя о какой уверенности можно говорить при браке по расчету? Им нужно время снова узнать друг друга… Чтобы положить начало сближению, Ив решила прежде всего поменять предмет разговора.
— Расскажи мне о той катастрофе.
В его глазах мелькнул огонек удивления.
— Может, выпьем чего-нибудь, пока будем беседовать? — предложил он.
Они прошли на кухню, Хантер открыл холодильник.
— У меня тут не густо. Содовую или апельсиновый сок?
— Сок. Наверное, стоит заехать в магазин и купить овощей и всего прочего.
Хантер приподнял бровь.
— Ты собираешься готовить?
— Я умею.
Он вытащил пакет сока и уставился на Ив.
— Разве ваша экономка не занималась кухней?
— Когда папа уезжал по делам, я отпускала ее, так что вполне могу позаботиться о себе.
— Ты изменилась, — констатировал Хантер, доставая из буфета стаканы.
— Просто стала взрослой.
Их взгляды встретились; в воздухе витали воспоминания. Ив первая отвела глаза и села за маленький стол.
— Ты серьезно пострадал тогда?
Хантер налил ей сок и сел напротив.
— Я мало что помню. Я тогда почти месяц провел в Англии и в канун Рождества позвонил Слэйду. Сказал, что скоро вернусь в Штаты и собираюсь провести неделю-другую в Монтане.
— Представляю, какое это потрясение — найти близнеца. — Ив улыбнулась. — И к тому же чудесный рождественский подарок.
Хантер улыбнулся в ответ. Она помнила его улыбку, от которой начинали дрожать колени.
— Странно, — раздумчиво произнес Хантер. — Мы были незнакомы, и все же… — Он помолчал. — Между нами существовала некая связь. А в первый раз… мы тогда толком и не поговорили.
— А потом? — подсказала Ив.
Ей нравилось, каким теплым становится взгляд Хантера, когда он говорит о брате.
— Самолет садился в Денвере. Шел снег. Я забыл пристегнуть ремень безопасности. А в следующую секунду понял, что мы несемся в сторону от посадочной полосы. Меня выбросило из кресла. Похоже, я отключился, прежде чем почувствовал боль в сломанной ноге.
— Твой отец сказал, что еще было серьезное сотрясение мозга.
— Я лежал без сознания несколько дней, и врачи, судя по всему, боялись, что я уже не очнусь. — Хантер помолчал, вспоминая. — Помню, что услышал голос Слэйда и что-то во мне потянулось на звук этого голоса. Я слышал, как он говорит: «Нельзя так просто сдаться теперь, когда мы нашли друг друга». Каким-то образом мне удалось открыть глаза, и я увидел брата.
— Он вытащил тебя, — потрясенно прошептала Ив.
— Да, вытащил. И я всегда буду благодарен ему за это.
— Слэйд оставался в Денвере, пока ты не выздоровел?
— Нет, ему надо было помогать Эмили на ранчо. К тому же у нее только что родился ребенок. — Хантер вздохнул. — Вообще-то оказалось, что жизнь Слэйда совсем не похожа на мою, но позже мы выяснили, что не так уж сильно отличаемся друг от друга.
— Похоже, брат успел хорошо узнать брата.
